| К оглавлению... | |
|
|
ОГРОМЫ описываемого периода резко отличаются от предшествующих погромов царского периода целым рядом характерных штрихов.
Прежние погромы происходили в мирной обстановке, спокойно и тщательно подготовлялись царской охранкой, проводились в жизнь с некоторой опаской и оглядкой на цивилизованную Европу, где антисемитизм имеет скрытую форму. Погромы производились с таким рас- |
Основная цель погромов была политическая: нужно было терроризовать еврейское население с целью отвлечь его пролетарские элементы от революционного движения и в то же время с той же целью возбудить чувства национальной розни и затемнить классовое самосознание еврейских и русских трудящихся масс. Такие погромы разыгрывались, как по нотам: все было заранее рассчитано и предусмотрено; исполнителями, или, в крайнем случае, застрельщиками, являлись всегда переодетые полицейские и шпики, черносотенцы и профессиональные хулиганы. Власть действовала скрыто: она только дирижировала и подавала сигналы к началу и прекращению погромов, при чем в нужную минуту беспорядки немедленно прекращались, и громилы так же внезапно исчезали, как и появлялись.
Совершенно иную картину представляли собою погромы описываемого периода: здесь власть не только организует, но и активно проводит эти погромы вооруженной силой. Мало того: еврейские погромы являются даже непременной частью военно-стратегической программы.
Что это именно так, в этом убеждает нас целый ряд строго по-военному организованных погромов, о которых речь будет впереди; об этом же свидетельствуют многочисленные официальные объявления, приказы, прокламации, бюллетени и др. печатные материалы, пропитанные ядом безграничной ненависти к еврейскому народу без различия классов и групп.
Само собой понятно, что при таких условиях уже самый характер, размеры и темп погромов резко отличаются от предшествующих: здесь мы уже сплошь и рядом встречаемся не только с грабежами, но и с массовым истреблением еврейского населения, происходящим в различных местах в разных вариантах.
В одних случаях происходит поголовное истребление еврейского населения на дому при помощи ручных гранат и холодного оружия (как напр., в Елисаветграде, Проскурове, Умани и др.). В других случаях убивают одних только глав семейств (напр., в колонии Трудолюбовке и др.). Далее, вырезывается поголовно одно только мужское население без различия возраста (Тростинец и др.). Наконец, во многих местах убивают женщин, стариков, детей и больных, т.-е. всех тех, кто менее способен укрыться или убежать.
Но что особенно поражает в погромах описываемого периода, так это методичность, невозмутимость и хладнокровие, с которыми палачи проделывают свои величайшие жестокости и злодеяния.
Погромщики в сознании полной безнаказанности совершают свое кровавое дело, не спеша, со спокойствием и деловитостью обычных повседневных занятий. Убийства совершаются обыкновенно холодным оружием, колющим или режущим; огнестрельное же оружие или разрывные снаряды употребляются лишь в исключительных случаях. До убийства или во время самого убийства применяются утонченные и жестокие пытки с целью издевательства над несчастной жертвой, а иногда и с целью вымогательства.
Чтобы понять характер издевательства палачей над беспомощными жертвами, достаточно указать, что в самые трагические моменты, когда кругом льется кровь и валяются груды трупов, а оставшиеся в живых и ожидающие своей горькой участи оглашают воздух нечеловеческими, безумными воплями, - в это самое время палачи и убийцы, выродки рода человеческого, поют и играют, упиваются горем и страданием своих жертв, заставляют этих несчастных петь и плясать, выполнять унизительные приказы и задания и т.п.
Что касается методов физической пытки, то следует отметить, во-первых, наиболее часто применявшееся, особенно деникинцами, прижигание огнем наиболее нежных органов, затем идет примерное повешение, с многократным извлечением из петли, далее следует медленное удушение веревкой, отрезывание отдельных членов и органов - носа, ушей, языка, конечностей и половых органов; выкалывание глаз, выдергивание волос из бороды, жестокая порка и избиение нагайками до полусмерти. Последние три вида пытки особенно широко применялись поляками в Белоруссии. Наконец, петлюровцами и бандитами еще практиковалось потопление в реках и колодцах, сожжение и погребение заживо... К числу пыток можно также отнести массовые насилия над женщинами, чаще всего - над подростками и совсем малолетними девочками, при чем все это цинично совершалось на глазах родителей и близких родственников. Несчастная жертва переходила в таких случаях из рук в руки, нередко тут же испуская дух. Выжившие от этой муки обыкновенно заболевали тяжкими венерическими болезнями и часто кончали самоубийством. Изнасилование особенно часто применялось деникинцами и нередко принимало характер массового бедствия, как, напр., в Екатеринославе, Киеве и других городах.
Как начинался погром?
Это зависело от того, кто являлся организатором его. Обычным, наиболее популярным поводом для деникинских и петлюровских военных погромов было наступление или отступление от какого-нибудь города, железно-дорожного пункта и т. д. под натиском Красной армии.
По установившейся белогвардейской "традиции" в таких случаях непременно начиналась резня. При отступлении деникинцы и петлюровцы обвиняли евреев в шпионаже, предательстве, стрельбе из окон, связи с большевиками и т. д. и жестоко расправлялись с мирным еврейским населением, не щадя никого. Если же регулярные воинские части шли в наступление против большевиков, то для поощрения наступающих частей данный пункт заранее отдавался на несколько дней на поток и разграбление этим одичавшим, деморализованным ордам. Этот варварский прием применялся открыто и служил важнейшей приманкой и стимулом для наступательных операций белогвардейских армий. В тех же исключительных случаях, когда почему-либо неудобно было передать город на открытое разграбление, начинался, так называемый, "тихий погром", который под покровительством высших властей продолжался неделями и даже месяцами, затихая днем и усиливаясь к ночи (напр. в Харькове, Киеве и др. местах).
Что касается бандитских погромов, происходивших в мирной обстановке в виде неожиданных налетов или возникавших на месте под влиянием провокации местных темных сил, то в этих случаях на сцену появлялись трафаретные, но достаточно веские "доводы": жиды-спекулянты, они прячут необходимейшие товары; они - враги христовы, осквернили, якобы, Киевскую лавру; они отравляют колодцы, нагоняют болезни; они там-то и там-то вырезали поголовно все христианское население; они стремятся захватить власть и господствовать; они все коммунисты и т. д.
Конечно, вся эта провокация преподносится устно и печатно услужливой рукой контрреволюции, при чем выступление приурочивается к базарному или праздничному дню, когда крестьянство из окружных деревень с'езжается в город или местечко.
Во всех перечисленных случаях обреченное еврейское население, неимеющее никакой возможности скрыться или уйти из этого адского кольца пыток и смерти, оказывалось в положении убойного скота, ожидающего, что каждую минуту будет над ним занесен нож убийцы.
Эта необычайная пытка ожидания казалась порою ужаснее самих погромов, и многие из обреченных, под влиянием психической подавленности с патологическим нетерпением ожидали начала резни, которая сулила им, во всяком случае, прекращение пытки ожидания и страха...
Многочисленные факты и документальные данные свидетельствуют о действительно активной и даже руководящей роли, которую петлюровская, добровольческая и польская армии сыграли в погромной вакханалии описываемого периода. К сожалению, размеры настоящего очерка не позволяют нам использовать даже сотую часть того обширного материала, который хранится в архивах быв. Евотдела Наркомнаца и которым мы пользовались при составлении данной монографии. Мы вынуждены, поэтому, ограничиться только некоторыми наиболее типичными моментами, иллюстрирующими наше утверждение о роли всех организованных контрреволюционных сил в трагических событиях 1918-21 г.г.
Еще пресловутая украинская "Центральная Рада" ознаменовала последние дни своего существования погромными эксцессами, разыгравшимися в самом Киеве и в провинции. Такие же вспышки происходили затем и при "гетмане". Мы, однако, не будем останавливаться на них, ибо все эти вспышки были только предвестниками тех неслыханных ужасов, которые совершались на Украине позднее, в самый разгар упорной борьбы "Директории" с большевиками.
Этот период, известный под именем "Петлюровщины", представляет собой позорнейшую страницу в истории освободительного движения на Украине. Вся революционная фразеология, все "национально-социальные" иллюзии "были выброшены за борт, как ненужный балласт, и реакционная сущность "Директории" предстала пред всеми в своей неприкрытой наготе...
|
|
АСТОЯЩИЕ кровавые погромы на Украине начались со второго периода отступления "Директории". Погромы происходили на глазах самой "Директории" и ее высшего командования. Так, например: Житомирский погром, устроенный регулярными воинскими частями и повлекший за собой 317 жертв в одном только городе, происходил на глазах самого "батьки" Петлюры, который посетил Житомир в разгаре резни, но ничего
|
Этот наглый ответ, данный чрезвычайной следственной комиссии, не помешал ему, однако, вскоре занять пост военного министра при "Директории".
А вот другой характерный штрих, проливающий яркий свет на отношение петлюровских властей к еврейским погромам. В феврале 1919 г., когда "Директория" находилась в Виннице, была послана туда делегация от Житомирской Городской Думы и других общественных организаций для выяснения вопроса о борьбе с погромными тенденциями местных властей. Одновременно прибыла туда для той же цели другая делегация из Бердичева. И вот, А. Ревуцкий, бывший тогда министром по еврейским делам при "Директории", устроил этим делегатам свидание с винницким командиром Каменко и старшинами тех гайдамацких "куреней", которые отличались своими погромными "подвигами" в Бердичеве, Житомире и др. городах. Необходимо отметить, что в числе присутствовавших находился сам атаман Палиенко, главный вдохновитель и руководитель этих погромов. По требованию Волынского губернского комиссара он был арестован, как организатор погромов, но был немедленно затем освобожден и чувствовал себя национальным героем...
Беседа с первой же минуты приняла крайне обостренный и враждебный характер. Делегаты, готовившиеся к роли обвинителей, очутились вдруг на положении обвиняемых. Представитель высшего командования твердо и решительно заявил им, что ни о каких обвинениях по адресу армии не может быть и речи; что "курени", учинившие погромы, являются "славой и гордостью" украинской армии; что атаман Палиенко "лучший сын Украины" и т.д., а генерал Ковенко, прославившийся своей погромной деятельностью и разгромивший, между прочим, профессиональные и рабочие организации Украины, с гордостью заявил делегатам, что он настоящий жандарм и ничуть этим не стесняется, что власть расправлялась, расправляется и будет расправляться со своими врагами, и что не дальше, как в эту же ночь, он повесит здесь же в Виннице 50 человек.
Легко себе представить, какое впечатление должна была произвести на делегатов эта встреча с палачами в самой столице "Директории", куда они прибыли искать правды и справедливости. Эта беседа разрушила у них последние иллюзии насчет непричастия "Директории" к кровавым ужасам, творившимся в стране. Все эти гайдамацкие атаманы, бравировавшие своими погромными подвигами, оказались достойными соратниками самого "головного атамана" - Петлюры, который на просьбы другой делегации - приостановить резню еврейского населения, ответил лаконически, но вполне выразительно: "Не ссорьте меня с моей армией!".
Впрочем, не только военщина придерживалась погромной тактики, но и высшие гражданские власти открыто ориентировались на погромы, как на закономерный путь борьбы с большевизмом. Так, например, даже сам Виниченко, вождь Украинской соц.-демократии и глава Украинского правительства, в своей политической оценке положения не пошел дальше пресловутого Плеве. Когда делегация еврейских социалистических партий обратилась к нему с требованием прекратить резню еврейского населения, он вызывающе ответил, что еврейские погромы не могут быть приостановлены до тех пор, пока еврейская молодежь и еврейский рабочий класс поддерживают большевиков. Такой же точки зрения придерживалась вся официальная пресса, которая изо дня в день вела погромную агитацию против евреев и даже подтверждала свои выступления ссылками на всю прошлую историю Украины, из которой, якобы, видно, что "жиды всегда были на стороне врагов Украины".
Люди, называвшие себя социал-демократами и революционерами, сознательно разжигали и выпячивали национальный момент за счет классового и неустанно вели демагогическую агитацию против "москалей" и "жидов", якобы, стремящихся подавить и закабалить "неньку" Украину.
Если, таким образом, вся политическая и общественная атмосфера была насыщена чадом антисемитизма и чисто зоологического национализма, то неудивительно, что вся армия была проникнута погромным настроением, которое временами принимало острую форму психоза. Достаточно будет указать на то, что делегации из представителей политических и общественных организаций, выезжавшие навстречу Украинским войскам, для приветствия их при вступлении в Киев, Житомир и др. города, попадали в такую накаленную атмосферу ненависти и кровожадности, что им приходилось серьезно опасаться за свою жизнь (М.Рафес. "На пороге контрреволюции"). Казаки открыто угрожали и похвалялись при вступлении в город вырезать все жидовское население. Что это не были пустые угрозы, видно из того, что сам Петлюра, при вступлении в Киев весною 1918 г. вынужден был по требованию особой делегации ввести свои гайдамацкие полки в Киев через нееврейскую часть города, чтобы не омрачить торжественную минуту неминуемой еврейской резней. Гайдамаки были так наэлектризованы предвкушением погрома, что эта мера предосторожности оказалась далеко не лишней.
Все это служит прекрасной иллюстрацией того, что в борьбе с большевиками погромы являлись одним из важнейших приемов, и что высшие гражданские и военные власти действительно являются непосредственными виновниками злодейств и насилий, учиненных над беззащитным еврейским населением.
Эта истина становится еще очевиднее, когда мы обращаем внимание на поразительные, хотя и очень редкие, случаи внезапной перемены курса: такие неожиданные обороты наступали иногда под давлением европейского общественного мнения, когда в Европу проникали слухи о кошмарных событиях, совершающихся на Украине. В таких случаях, точно по мановению волшебного жезла, атмосфера разряжалась и наступала кратковременная передышка, вслед за которой, однако, погромная вакханалия снова разгоралась с еще большей силой. Однако, здесь необходимо указать, что "Петлюровщина" действовала не только через свои регулярные войсковые части, но и через свои многочисленные резервы, которые под флагом петлюровщины свирепствовали на Киевщине, Черниговщине, на Волыни, в Подолии, в Херсонщине и т.д.
Эти бандитские шайки имели даже известное преимущество в глазах Украинских "самостийников", ибо задачу свою они выполняли не хуже Гайдамаков, а в то же время это были совершенно безответственные группы, за действия которых не приходилось отчитываться перед общественным мнением народных масс Европы и Америки.
Вот почему бандитизм так пышно расцвел под крылышком "Петлюровщины", которая вооружала, снабжала и инструктировала его, поддерживая самую тесную связь со всеми разбойничьими атаманами и батьками.
Из всего сказанного вытекает с несомненной ясностью, что деятели Украинской контрреволюции во главе с самой "Директорией" являются ответственными авторами, первопричиной неслыханных зверств, об'ектом которых было все еврейское население Украины. Эта властолюбивая банда шовинистов и контрреволюционеров беззастенчиво использовала исторически сложившуюся обстановку и пожертвовала жизнью и достоянием целого народа во имя своих эгоистических целей. Однако, беззаконная игра миллионами человеческих жизней окончилась трагически для самих игроков: они захлебнулись в море пролитой ими крови и были затем выброшены на свалочный пункт истории, как хлам и падаль...
Такая же судьба постигла вскоре и Деникина, и Врангеля, и всех тех, кто пытался повернуть обратно колесо истории.
|
|
БРИСОВАВ погромную физиономию "Петлюровщины", мы коснемся теперь в общих чертах также и роли "Деникинщины" в памятных событиях еврейских погромов на Украине. В этом смысле представляет собой огромный интерес известный "Меморандум", врученный Деникину еврейскими общинами Екатеринослава, Харькова, Ростова и некоторых городов Таврической губернии.
|
Надо иметь в виду, что эти общины представляли наиболее реакционные и угоднические слои еврейской буржуазии, весьма лойяльно относившиеся к Деникинской власти и отнюдь не питавшие никаких симпатий к большевикам. И вот, сколько ужасов должно было пережить еврейское население, чтобы даже самая трусливая и угодническая часть его отважилась на такой отчаянный шаг, как открытое обличение Добровольческой армии в убийствах и грабежах, да при том еще бросить этот горький упрек в лицо самому диктатору-Деникину!
Ясно, что это была последняя ставка забитых масс еврейского населения, почувствовавшего, что все равно уже рисковать нечем, ибо стремительно катившийся "девятый вал" контрреволюции грозил захлестнуть кровью все еврейство Украины.
Замученная, терроризованная и деморализованная непрерывными погромами, еврейская мелкая буржуазия готова была с радостью принять уже всякую власть, какая только могла бы, по крайней мере, гарантировать ей личную и имущественную безопасность.
В еврейском обывателе долгое время была крепка вера в Добровольческую армию, шедшую на смену разбушевавшейся Петлюро-бандитской стихии. Было известно, что Деникин действует по директивам и при материальной поддержке Антанты, и это обстоятельство придавало Добрармии особый вес и силу в глазах еврейского обывателя, который никак не мог себе представить, что крупнейшие и культурнейшие державы мира, в которых еврейская буржуазия играет видную роль, - что эти державы могут снабжать оружием, снаряжением и деньгами заведомых палачей и погромщиков... Еврейскому обывателю казалось, что весь вопрос только в "лойяльности", в том, чтобы отмежеваться от большевиков. В этом отношении он, конечно, готов был пойти на все, ибо экономическая политика Советской власти в период военного коммунизма чрезвычайно болезненно отозвалась на еврейской мелкой буржуазии. И вот, еврейский обыватель снова берется за старые испытанные методы: начинаются депутации, встречи Добровольческой армии с хлебом-солью; начинаются подкупы, подарки, посылка делегаций, усиленное подчеркивание своей политической лойяльности и т.д. Но все это напрасно: Деникинская власть приносит еврейскому населению самые горькие разочарования. Погромная политика становится все более и более откровенной; пьяные казацкие и дикие чеченские орды свирепствуют во всю, и еврейское население попадает из "Петлюровского" огня в "Деникинское" полымя... Даже шум, поднятый заграничной еврейской прессой по поводу добровольческих зверств, не спасает положения, ибо погромная стихия является неотъемлемой частью реакции и контрреволюции.
Само собою разумеется, что и вышеуказанный "Меморандум" не помог, и петля деникинских палачей все туже и туже стягивалась вокруг шеи еврейского населения. Резня, грабежи и бесчинства происходили повсеместно. Осведомительное агентство - "Осваг" деникинского генерального штаба вело открытую антисемитски-погромную агитацию, рассылая провокационные телеграммы, бюллетени и воззвания. Официозная пресса, руководимая таким выдающимся публицистом, как В. Шульгин, всячески одобряла подвиги белогвардейщины, подводя идейный базис под все эти кровавые деяния.
Так, например, в большой, талантливо написанной статье, помещенной в официозном "Киевлянине" под заголовком, "Пытка страхом", В. Шульгин пишет: "По ночам на улицах Киева наступает средневековая жизнь. Среди мертвой тишины и безлюдья вдруг начинается душураздирающий вопль. Это кричат жиды. Кричат от страха... В темноте улицы где-нибудь появится кучка пробирающихся вооруженных людей со штыками, и, увидев их, огромные пятиэтажные и шестиэтажные дома начинают выть сверху донизу...
"Целые улицы, охваченные смертельным страхом, кричат нечеловеческими голосами, дрожа за жизнь... Это подлинный непритворный ужас, настоящая пытка, которой подвержено все еврейское население.
"Русское население, прислушиваясь к ужасным воплям, вырывающимся из тысячи сердец, под влиянием этой "пытки страхом", думает вот о чем: научатся ли евреи чему-нибудь в эти ужасные ночи? Поймут ли они, что значит разрушать государства, которые они не создавали? Поймут ли они, что значит, по рецепту "Великого учителя Карла Маркса", натравливать один класс против другого? Поймут ли они, что значит осуществить в России принципы "народоправства"? Поймут ли они, что такое социализм, из лона которого вышли большевики? Поймут ли они, что им теперь следует делать? Проклянут ли они теперь во всех синагогах и молельнях перед лицом всего народа тех своих соплеменников, которые содействовали смуте? Покается ли еврейство, бия себя в грудь и посыпав главу пеплом, покается ли оно в том, что такой-то и такой-то грех свершили сыны Израиля в большевистском безумии?... Пред евреями стоят два пути: один путь - покаяния, другой - отрицания, обвинения всех, кроме самих себя. И оттого, каким путем они пойдут, зависит их судьба.
"Неужели же эта "Пытка страхом" не укажет им истинного пути?. . . (Курсив наш).
Еврейские трудящиеся массы ответили на это провокационное выступление массовым переходом на сторону Советской власти. "Пытка страхом" и погромный террор только усилили тягу еврейского пролетариата к коммунизму, и вместо всенародного покаяния, которого Шульгин требовал, еврейские массы, в особенности их рабочий авангард, усилили свою борьбу против кровавого режима - буржуазно-помещичьей клики.
Однако, эта гнусная статья все же произвела в свое время колоссальное впечатление на определенные слои нееврейского населения и чрезвычайно усилила погромное настроение.
Чтобы оценить значение этой неслыханной по своей провокационной наглости статьи, нужно принять во внимание, что она появилась в печати в октябрьские дни, т.-е. именно в самый разгар киевских событий, когда в столице Украины, на глазах высшего командования и представителей союзных держав, свершались действительно средневековые ужасы. Офицерство и юнкерство поделили между собой город и спокойно, небольшими группами, обходили еврейские квартиры, учиняя убийства, грабежи и насилия над мирным населением. Описанный Шульгиным нечеловеческий крик и вопль обреченного еврейского населения ничуть не тревожили этих мародеров и палачей; они под'езжали на легковых и грузовых автомобилях к заранее намеченным домам, взламывали ворота и двери, врывались в квартиры, грабили, пытали, насиловали и убивали, при чем не только не стеснялись своим официальным положением, но, наоборот, бравировали своим благородным дворянским происхождением, подчеркивая свою воспитанность, свои "манеры", свои познания в языках и музыке...
Как это ни дико, но это установленный факт, что в самый разгар грабежа, когда обезумевшие от пытки и ужаса жертвы мысленно готовились к смерти, какой-нибудь офицер или юнкер вдруг невозмутимо садился за рояль и самым старательным образом исполнял бравурную песенку или сентиментальный романс. До такой виртуозности в пытке не дошли, кажется, и отцы "святой инквизиции".
На улице раздавались душураздирающие вопли о помощи; из каждого угла разграбленной квартиры веяло жутью и тоской, а белогвардейские рыцари старались быть "галантными" с дамами, говорили комплименты, подымали уроненные вещи и... тут же крайне бесцеремонно "обыскивали" женщин, а то и просто отводили несчастную жертву в спальню и совершали там свое гнусное дело...
О нравственном уровне этих дворянских "героев" можно судить по тому факту, что за приличную плату они нанимались охранять покой наиболее богатой еврейской буржуазии и не допускали к своим нанимателям ночных налетчиков.
Таков был облик Добровольческой армии...
Повидимому, и сам Деникин был не особенно высокого мнения о своих доблестных соратниках; по крайней мере, в беседе с вышеупомянутой еврейской делегацией, подавшей ему "Меморандум", он довольно откровенно выразился по адресу своей армии, что это, мол, к сожалению, не идейные добровольцы, а простой сброд, и потому ничего хорошего от них и ждать не приходится...
Действительно, вся армия сверху донизу была отравлена шовинизмом, антисемитизмом и совершенно деморализована разбоями и грабежами. Вечные кутежи, беспросветное пьянство, зверские забавы, мародерство - все это пробуждало самые низменные инстинкты, жадность и шкурничество, которые усиливались параллельно с увеличением обозов с награбленным добром, следовавших за армией.
Так изо дня в день гнила и разлагалась эта огромная и вначале столь сильная и дисциплинированная Добровольческая армия. Здесь проявились те же неумолимые законы истории, что и в отношении Петлюровской армии и разных других реакционных и контрреволюционных банд.
Мы видели, какую роль сыграли "деникинцы" в жизни украинского еврейства. Тем поразительней тот факт, что все эти неслыханные зверства и деморализация армии, шедшей под лозунгом "спасения родины и установления прочного правопорядка" - не встретили никакого осуждения со стороны какой бы то ни было из политических партий и групп, на которые опиралась деникинщина. Эти политические и общественные круги не только не осуждали погромной и открыто-реакционной политики Деникина, но, наоборот, аттестовали его перед всей Европой, как истинного "демократа", и прославляли его, как спасителя отечества от большевистского ига...
Мало того, кадетская партия, являвшаяся тогда официальной правительственной партией и взявшая на себя всю ответственность за его политику, - эта партия на своей конференции, состоявшейся в Харькове 19/ХI 1919 г., т.-е. в самый разгар погромной вакханалии, не нашла ничего лучшего, как взять "Добрармию" под свою защиту и в то же время довольно недвусмысленно пригрозить еврейскому населению ужасными последствиями, если оно не удержит свои революционно-настроенные элементы от активной поддержки большевистского движения.
"Российское еврейство должно понять, что если оно не станет определенно за полную и безусловную поддержку национальной диктатуры и "Добровольческой" армии, которые восстановляют русскую государственную жизнь, то для него нет спасения".
Таков подлинный текст принятой резолюции. Кадетская конференция, таким образом, стала вполне на идейную позицию от'явленного черносотенца и монархиста В. Шульгина; тем самым подтвердила, что в борьбе против большевизма стерлись все грани между монархическими и буржуазно-демократическими группировками, для которых на первом плане стоит защита своих классовых интересов против общей опасности...
Мало того: в этом лагере защитников белогвардейщины и погромщиков оказалась и еврейская буржуазия. Представители крупной еврейской буржуазии, скрывшиеся за границу при первых раскатах Октябрьской революции, взяли на себя задачу реабилитации и защиты всех мародеров и погромщиков, погубивших несколько сот тысяч человек еврейской бедноты, разоривших свыше миллиона еврейского населения и пустивших по миру около 300.000 еврейских сирот.
Мы не будем здесь останавливаться на поведении еврейской эмиграции в лице Винаверов, Каменск, Гессенов, Биккерманов и других, открыто перешедших в лагерь заклятых врагов Советской России. Но мы не можем обойти молчанием активное выступление еврейских контрреволюционеров в защиту палачей и погромщиков.
Достаточно указать на известное выступление Пасманика на Парижской конференции русских монархистов и матерых погромщиков и на другое аналогичное выступление киевского еврея Марголина в роли представителя Петлюровского "правительства" на мирной конференции.
Украинская реакция не без задней мысли послала своего "жида" на мирную конференцию, где, естественно, должен был всплыть и вопрос о еврейских погромах. Посылка еврея для защиты интересов Украинской Петлюровской "Республики" должна была продемонстрировать "братские" отношения между украинским и еврейским "народами".
И вот еврей Марголин, этот типичный представитель еврейских промшленных кругов, выполнил свою задачу не за страх, а за совесть: он не только защищал петлюровщину против обвинений в антисемитизме и организации еврейских погромов, но имел еще наглость обвинять большевиков в устройстве еврейских погромов с целью "дискредитирования" "Украинского Правительства"!
Дальше: II. Погромы в Белоруссии
|
|