| К оглавлению... | |
|
|
КОНЦЕ декабря 1918 года в Овруч вступил петлюровский отряд под начальством атамана Козырь-Зирки, ярого националиста и шовиниста. Этот типичный украинский мелкобуржуазный интеллигент, кичившийся своей образованностью и из'яснявшийся на литературнейшем украинско-галицийском языке ознаменовал, однако, свое пребывание в Овруче целым рядом диких бесчинств и издевательств над евреями и под конец учинил нас-
|
Проскуровский погром представляет собою яркую картину "петлюровщины", ознаменовавшей свое существование рядом кровопролитных антиеврейских выступлений. До начала 1919 года в Проскурове было тихо, но затем, с вступлением в город Запорожской казачьей бригады имени атамана Петлюры, а также третьего гайдамацкого полка, настроение в городе стало тревожным и напряженным. По всему видно было, что комендант города Киверчук и атаман запорожской казачьей бригады Самосенко что-то затевают, но не было ясно, в какую форму это может вылиться. Погромщики же только ждали удобного момента. По роковому стечению обстоятельств местные революционные элементы, опиравшиеся на большевистски настроенные части местного гарнизона - 15-й Белгородский и 8-й Подольский полки, - задумали поднять восстание против власти "Директории". Это и послужило удобным предлогом к резне, которая втихомолку подготовлялась еще ранее. Восстание вспыхнуло 15 февраля рано утром, но через несколько часов оно было подавлено. Восставшие части под натиском превосходных сил противника отошли по направлению к Фельштину и к местечку Ярмолинцы. Тогда атаман Самосенко собрал весь гайдамацкий полк на вокзале и устроил для него по случаю "победы" торжественный обед с обильной выпивкой. За обедом Самосенко выступал перед охмелевшей аудиторией с пространной речью на тему о тяжелом положении Украины и о том, что самым опасным и непримиримым ее врагом, а также опаснейшим врагом всего казачества являются жиды, которых, поэтому, следует вырезать и уничтожить до единого. Эта погромная речь встретила глубокое сочувствие среди гайдамаков, которые по требованию атамана Самосенко тут же торжественно поклялись вырезать всех жидов, не тронув, однако, их имущества. Эта клятва была произнесена перед полковым знаменем и создала особое приподнятое настроение. После этого весь гайдамацкий полк, построившись в ряды, в полном боевом снаряжении, с оркестром музыки и особым санитарным отрядом торжественно направился с вокзала в город, где и перегруппировался в небольшие отряды по пять или десять человек. По данной команде отряды организованно и стройно принялись за дело. Население ничего не знало и не было совершенно подготовленно к этой катастрофе. И так как, согласно данной клятвы, убийства должны были производиться исключительно холодным оружием, то вначале даже соседи не знали о том, что происходит в ближайших домах и квартирах. Гайдамаки спокойно и не торопясь переходили из дома в дом и там, сразу накинувшись на обезумевших от страха и неожиданности жителей, резали, рубили, кололи всех попадавшихся им без разбора пола и возраста, обнаруживая при этом поразительную и совершенно не свойственную им стойкость в отношении грабежа еврейского имущества. Ни в одном доме палачи ничего не тронули, но зато они самым тщательным образом разыскивали спрятавшихся евреев по чердакам, сараям, погребам, бросая туда на всякий случай ручные гранаты и бомбы. Эта неслыханная по своей обдуманности и жестокости резня продолжалась четыре часа сряду, втечение которых было истреблено свыше 1600 человек. Рассвирепевшие гайдамаки намеревались выполнить свою клятву до конца и уничтожить все еврейское население Проскурова, но тут вмешался проскуровский комиссар Таранович, который совершенно не знал о замысле и уговоре атамана Самосенко с комендантом Киверчуком. Таранович немедленно снесся по телеграфу с командиром корпуса, который приказал Самосенку немедленно приостановить погром. По данному сигналу резня была приостановлена, при чем гайдамаки собрались в заранее условленное место, построились в колонны и с музыкой и песнями отправились на вокзал в свои вагоны, как будто они выполнили в высшей степени важное военное задание.
Однако, разбушевавшаяся стихия не скоро улеглась, и после этого еще продолжались частичные эксцессы и убийства.
Приостановив погром в Проскурове, Самосенко направил тотчас же своих гайдамаков в соседний город Фельштин, где одновременно с Проскуровом произошло также большевистское выступление. Гайдамаки повторили в Фельштине свое кровавое дело и втечение нескольких часов зверски перебили и замучили около 600 человек. Из "героев" проскуровской резни следует отметить врача Сорокина, который собственноручно убивал и пытал несчастные жертвы, попадавшие в его руки. После окончания погрома, когда палачи подводили итоги устроенной ими кровавой тризны, этот врач-бандит цинично похвалялся тем, что он собственноручно убил еврейскую девушку поразительной красоты, на которую не поднялась рука ни одного гайдамака... В противоположность этим извергам необходимо отметить самоотверженную деятельность комиссара Тарановича и особенно гласного Проскуровской думы гражданина Верхолы, который с явным риском для собственной жизни смело и решительно выступал в защиту еврейского населения, изобличал Самосенко в погромах и убийствах и своим энергичным вмешательством оказал весьма ценную помощь еврейскому населению Проскурова.
23-го февраля 1918 года станция "Бородянка" была захвачена гайдамацким отрядом во главе с самим Петлюрой. Гайдамаки по своему обыкновению бросились в местечко, якобы, искать оружие, при чем под угрозой расстрела всего еврейского населения потребовали выдачи определенного количества винтовок, пулеметов и пр. Никакого оружия, конечно, у населения не было, и тогда евреи со всего местечка во главе с раввином собрались в главной синагоге, оделись в молитвенные облачения и начали торжественно клясться, припадая к земле, воздымая руки к небу, призывая в свидетели самого бога, что никакого оружия у них нет. Это было жуткое средневековое зрелище. Сотни людей, одетые в молитвенные облачения, со свитками "торы" на руках, стояли на коленях, клялись и молили о пощаде, но потрясающая картина, однако, не тронула свирепых гайдамаков, и только значительная сумма денег, собранная среди обреченных, спасла их от смерти. В это время сам "головной атаман Петлюра" находился на вокзале и, зная об этом варварстве, предавался отдыху в своем салон-вагоне, ничуть не тревожась за судьбу еврейского населения, отданного им на милость гайдамаков.
Весьма характерный эпизод из времен разгула петлюровщины произошел в Полтаве. Гайдамаки хватали на улицах евреев, доставляя их в помещение военного училища, где несчастные подвергались мучительным истязаниям, издевательствам и пыткам. Между прочим, арестованные подвергались телесным наказаниям - до 200 шомпольных ударов, при чем их заставляли кричать "Хай живе вильна Украина".
Только после выступления в печати покойного В.Г. Короленко эти безобразия и зверства были прекращены.
Во время Глуховского погрома произошел следующий потрясающий эпизод: в одной еврейской квартире погромщики убили трех сыновей на глазах матери. Ее самое не тронули и только приказали ей приготовить к следующему дню обед. Несчастная женщина, повинуясь приказу, приготовила обед для убийц ее сыновей. На следующий день палачи к назначенному часу действительно пришли и, как ни в чем не бывало, сели за обед, забавляясь самыми невинными разговорами. Эта пытка с обедами и беседой продолжалась несколько дней до самого ухода бандитов из города.
16-го марта 1919 года среди белого дня григорьевская банда ворвалась в Смелу и принялась убивать и грабить. Всех встречных евреев арестовывали и направляли на вокзал, где их помещали в товарные вагоны. Через некоторое время эти вагоны были вывезены за город, и там, в поле, несчастных пленников стали выбрасывать из вагонов, посылая им в догонку по несколько пуль. В течение короткого времени на линии железной дороги в лужах крови валялись 42 бездыханных трупа.
9-го и 10-го мая 1919 года петлюровские банды, ворвавшись в Тростинец, принялись хватать и арестовывать еврейское мужское население. За это время ими было задержано около 400 человек различного возраста, которых заперли в помещение местного военного комиссариата. Никто не знал, какая участь ожидает несчастных пленников, но чувствовалось, что предстоит нечто ужасное. Действительно, начались какие-то жуткие приготовления. Десятки здоровенных бандитов принялись копать огромную могилу в 35 аршин длины и несколько аршин ширины. Эта работа тянулась мучительно долго, вызывая тревогу у населения, а тем временем 400 человек голодных, измученных, стиснутых в небольшом помещении, запертых в душных комнатах, без воздуха и без вентиляции, страдали и томились в предсмертных муках без проблеска надежды на спасение. Эта жестокая пытка тянулась 30 часов, пока, наконец, не наступила развязка. Орда вооруженных людей по сигналу окружила комиссариат, ворвалась в помещение, и началась кровавая резня. Сотни озверелых погромщиков с остервенением накинулись на пленников с ножами, топорами, ломами и прочими орудиями смерти, беспощадно убивая каждого попавшегося под руку. Не довольствуясь этим, бандиты забросали помещение комиссариата бомбами и гранатами, превратив десятки людей в груду окровавленного мяса. Резня продолжалась довольно долго, так как уничтожить холодным оружием четыреста человек - дело не легкое. Но "работа" все-таки производилась с неослабевающим рвением, пока все были перебиты и истреблены. Душураздирающие крики терзаемых и убиваемых не производили на убийц ни малейшего впечатления, и они еще с большим ожесточением накидывались на свои жертвы, упиваясь их кровью и муками.
Только тогда стало ясно, для чего понадобилась гигантская могила. Убийцы свезли свои жертвы и побросали их в яму, и эта просторная общая могила поглотила 400 мучеников, над которыми теперь возвышается своеобразный мавзолей. Это - своего рода новая "Стена плача", к которой в известные дни население приходит поплакать и вспомнить кошмарные минуты пережитого. Всего погибло в Тростинце до 500 чел.
12-го мая 1919 года, после эвакуации Умани советскими войсками, сильный отряд повстанцев-партизан ворвался в город и начал бесчинствовать. К ним присоединился преступный элемент, выпущенный из мест заключения, а также и мещанство, черносотенное чиновничество и некоторые лица из местного духовенства. Погромная агитация достигла высшего напряжения. 13-го мая наэлектризованная толпа бросилась в еврейские квартиры и принялась убивать, резать, грабить и жечь. Наряду с этим в городе шли массовые аресты и расстрелы. Таким образом, в первый же день погрома погибло около 150 человек. Несмотря на то, что к вечеру того же дня был организован "штаб", который принял на себя власть в городе, погром все-таки возобновился на следующий день - 14-го мая с новой силой, и в тот день было зверски убито еще 200 человек. Один из главных застрельщиков погрома, украинский эс-эр Клименко, назначенный комендантом Умани, выпустил во время погрома несколько приказов и прокламаций, в которых население извещалось о свержении "жидовской" власти в городе. Понятно, что подобные официальные приказы только подливали масла в огонь и поощряли все черносотенные и контрреволюционные элементы к дальнейшим грабежам и убийствам.
Необходимо отметить издевательство, которому подверглось измученное население уже после официального прекращения погрома, когда было приказано похоронить всех убитых. Во время этих похорон озверелые банды, забравшись на кладбище, забавлялись безысходным горем близких и родных, явившихся на погребение. Под угрозой расстрела они запрещали плакать, заставляли родственников убитых петь и плясать, а сами распевали веселые песенки и наигрывали на гармониках...
По приблизительным данным, за два дня было истреблено до 400 человек разного пола и возраста, начиная от младенцев и кончая немощными стариками. Много трупов оказалось изуродованными, с отрезанными конечностями, выколотыми глазами, отрезанными носами и ушами и вырезанными грудями. Нужно отметить еще организованный бойкот еврейского населения со стороны наезжего зажиточного крестьянства и местных торговцев. После похорон жертв погрома в течение продолжительного времени местные торговцы и приезжее крестьянство отказывались наотрез продавать еврейскому населению какие бы то ни было продукты и товары, поставив, таким образом, его уцелевшую часть под угрозу голодной смерти. За точным соблюдением этого бойкота учрежден был особый надзор, и многие из крестьян и торговцев за несоблюдение бойкота подверглись суровому наказанию.
Ротмистровка тяжело пострадала от погромов 13-14 мая 1919 г. Около 60 домов и много лавок было сожжено и разгромлено. Убито 45 человек, много тяжело раненых. Здесь, как и во многих других местах, еврейское население без разбора пола и возраста было собрано и заперто в синагоге. Это делалось для того, чтобы без лишних хлопот можно было покончить с еврейским населением, а затем приняться за разграбление имущества. В течение долгих часов 1.200 запертых в синагоге человек кричали и вопили в безумном отчаянии о помощи, задыхаясь от недостатка воздуха и ожидая с минуты на минуту страшной неминуемой гибели. И только простая случайность спасла обреченных от смерти.
Григорьевские отряды вместе с партизанами после взятия Одессы раскинулись по железной дороге, заняв линию Вознесенск, Помощная, Елисаветград, Знаменка, Кременчуг, Користовка и Пятихатка. Как только Григорьев совершил свой предательский шаг по отношению к Советской власти и выпустил свой пресловутый погромный "Универсал", так сейчас же началась повсеместно в занятых им пунктах резня еврейского населения. Из погромов этого периода, устроенных григорьевскими бандами, особой жестокостью и неслыханным по размеру числом жертв отличается Елисаветградский погром, продолжавшийся от 15-го до 17-го мая 1919 года.
Еще 10-го мая, после об'явления "Универсала", началась в городе погромная агитация. Советская власть была свергнута, город был наводнен преступным элементом, и еврейское население очутилось в полной власти многочисленных озверелых банд. Небольшой советский отряд, прибывший со стороны Одессы, на время потеснил было григорьевцев к Знаменке, но, благодаря своей малочисленности, а также измене со стороны некоторых элементов в самом отряде, он не удержался и был выбит григорьевцами из города. И вот тогда-то и началось страшное кровавое дело. В первый день громили и убивали исключительно военные чины, производившие свою работу спокойно и организованно. Многочисленный преступный элемент, выпущенный из мест заключения, а также различный сброд, собравшийся в город, следовал по пятам воинских отрядов и грабил, заканчивая то, что было упущено григорьевцами. Но в последующие дни этот уголовный элемент, во главе с черносотенной интеллигенцией, царскими чиновниками и некоторыми представителями духовенства, взял инициативу в свои руки и принял самое активное участие в зверских убийствах и грабежах. Страшный кровавый туман на время окутал весь город, казалось не было никакого выхода, и все еврейское население обречено на гибель. Но к счастью случилось так, что в то время в городе заседал Крестьянский с'езд. По инициативе местных пролетарских организаций Президиум Крестьянского с'езда совместно с представителями Союза Металлистов обратился к коменданту григорьевского гарнизона с категорическим требованием немедленно прекратить бойню. Комендант упорно отказывался, угрожая бомбардировкой города в случае малейшего сопротивления. И только к концу второго дня, когда среди самих григорьевских банд наметилась определенная усталость, комендант дал свое согласие на образование "Ревкома" в составе рабочих от Союза Металлистов и представителей от Крестьянского с'езда. Ревком наспех организовал летучие отряды из наиболее сознательных рабочих, которые одним своим появлением на улицах немедленно приостановили погром. Однако, на следующий день 17-го мая, когда бандиты узнали, что официального распоряжения о прекращении погрома нет и что эти летучие отряды состоят из рабочих добровольцев, они с еще большей интенсивностью и жестокостью возобновили резню, которая на сей раз обошлась еврейскому населению очень дорого. Дело в том, что ободренное появлением рабочих дружин еврейское население считало, что опасность миновала; большинство вышло из своих тайников и показалось на улицах. И вот все эти несчастные были застигнуты и растерзаны на месте. В эти дни и несколько дней спустя город представлял собою зловеще-невиданное зрелище. На улицах, во дворах и в домах, в погребах и на чердаках стояли лужи застывшей крови, в которой валялись десятки и сотни изуродованных трупов. Магазины и квартиры были разрушены. На улицах валялась изломанная мебель, испорченные домашние вещи, изодранные подушки, из которых летели пух и перья и тучами носились в воздухе. Город выглядел огромным кладбищем. И только 22-го мая, когда Советские полки заняли снова Елисаветград, обнаружились первые признаки жизни: обезумевшее от ужаса и крови еврейское население, забившееся по чердакам, подвалам и разным логовищам, начало робко показываться на улицах, с тревогой и ужасом вглядываясь в груды тел и разыскивая своих близких и знакомых. Началась уборка трупов; была организована помощь раненым и больным. Но тут сразу обнаружилось, что 50.000 еврейское население Елисаветграда не только понесло колоссальные кровавые жертвы, но что уже в три дня оно было превращено в жалких нищих. Город оказался без провизии, без лекарств, без перевязочных материалов и без запасов продовольствия. Разоренный и разгромленный город не привлекал соседних крестьян, которые прекратили подвоз продуктов, и таким образом над уцелевшей частью еврейского населения, потерявшей во время погрома все свои запасы, повис призрак голодной смерти. Убитых было так много, что целую неделю сотни людей были заняты собиранием трупов и отправкой их на кладбище. Не было никакой возможности вести точную регистрацию. Кладбище было буквально завалено тысячами изуродованных тел. У каждой груды трупов происходили умопомрачающие сцены, когда пришедшие узнавали своих отцов, матерей, детей, братьев и сестер.
Тысячи малых сирот беспомощно бродили по кладбищу, тщетно разыскивая своих родителей и близких и не имея, куда приткнуть свои бесприютные головы. По некоторым еще недостаточно полным данным, в этом погроме погибло около 4.500 человек разного пола и возраста, включая грудных младенцев и дряхлых стариков. Если бы Советская армия не пришла во-время - все еврейское население Елисаветграда было бы истреблено.
В местечке Словечно Волынской губернии произошла в середине мая 1919 г. ужасная резня. Вот один из эпизодов этой резни. 16-го мая во время погрома группа евреев в числе около 80 человек пыталась убежать из города по направлению к Овручу, но на окраине местечка они были задержаны бандитами, которые вернули их обратно, загнали в один дом и заперли в двух комнатах. Через некоторое время вооруженная банда окружила этот дом, начала его обстреливать и бросать бомбы и гранаты. Несчастные пленники улеглись на полу в два ряда друг на друга и стали умолять о помощи. Тогда бандиты ворвались в квартиру и принялись рубить, резать и колоть лежавших на полу.
Из верхних рядов никто не остался в живых, из нижних рядов некоторые тяжело раненые остались живы только потому, что находились в обморочном состоянии или притворились мертвыми.
17-го мая 1919 года значительная петлюровская банда ворвалась в Новомиргород. Бандиты прежде всего направились на еврейское кладбище, спокойно и не спеша вырыли целый ряд могил для своих будущих жертв и предусмотрительно заготовили несколько возов негашенной извести. Все эти чудовищные приготовления происходили на глазах обезумевшего от ужаса еврейского населения, которое металось из стороны в сторону, не имея возможности уйти из окруженного очага смерти и вынужденного прятаться по чердакам, погребам и разным логовищам. Однако, смерть настигла несчастных в их логовищах. Они все были перебиты, перерезаны или тяжело ранены. Непосредственно за палачами следовали подводы, которые подбирали убитых и раненых, свозили их на кладбище и сбрасывали в ямы. Тяжело раненые были заживо похоронены вместе с убитыми, при чем известь, которою бандиты тщательно засыпали каждую могилу, совершенно исковеркала и сожгла лица убитых до полной неузнаваемости. По приблизительному подсчету, в таких мучениях и пытках погибло 105 человек.
В средине мая 1919 года григорьевская банда вошла в местечко Вапнярку и по обыкновению согнала все еврейское население в одно место на центральную площадь якобы для митинга. Всех уклонявшихся насильственно приводили на площадь. Сначала выступил оратор и произнес обыкновенную митинговую речь, а затем по окончании, когда население хотело было разойтись по домам, оно внезапно было окружено, и тут началась обычная бойня. Только благодаря "настойчивому вмешательству одного священника удалось спасти нескольких стариков. Все остальные были замучены и убиты.
Последний погром в Радомысле произошел в мае 1919 года. Рано утром, когда население еще спало, банда атамана Соколовского ворвалась в город, рассыпалась по еврейским квартирам и начала убивать и грабить. Застигнутое врасплох население не имело возможности никуда спастись, и таким образом в течение нескольких часов было зарублено свыше 400 человек разного пола и возраста от стариков до младенцев.
Необходимо отметить, что Радомысль подвергался многократным погромам. Последняя резня окончательно дезорганизовала население, которое в паническом ужасе начало разбегаться в разные стороны по направлению к ближайшим крупным городам. Общее число беженцев из Радомысля достигает 10.000 человек.
В июле 1919 года петлюровский партизанский отряд во главе с капитаном Романюком ворвался в местечко. Бандиты принялись громить и грабить и между прочим арестовали 250 евреев, якобы, в качестве заложников на случай "жидовского восстания". Арестованных под усиленным конвоем отправили в ближайший город Рогачев, где находился штаб и где арестованных будто-бы должны были допрашивать. Однако, по дороге конвоиры внезапные напали на арестованных и зверски их всех перебили.
Страшный эпизод передают пострадавшие в м. Дубово 17-го июня 1919 года. Погромщики из банды Соколовского по обыкновению согнали несколько десятков евреев в свой "штаб", и затем началась обычная кровавая расправа. Пленников подводили по одному человеку к двери подвала, куда приказывали спускаться по лестнице. Тут же у дверей по обе стороны лестницы стояли два палача с обнаженными шашками и на-отмашь наносили смертельные удары несчастной жертве, которая, зарубленная или обезглавленная, скатывалась в подвал. В этом подвале оказалось потом много зарубленных и обезглавленных трупов.
Киевский погром, устроенный деникинцами 1-(14)-Х 1919 г., представляет собой исключительный интерес в том отношении, что он был организован в самой столице Украины не только при явном попустительстве, но также при благосклонном согласии высших военных и гражданских властей (генералы Драгомиров, Бредов и др.).
Уже 1-го октября, когда получилась весть о внезапном приближении большевиков к городу, стало известно, что деникинцы в случае поражения расправятся с еврейским населением. Сразу была пущена в ход вся погромная машина. На Крещатике и на др. улицах начались бесчинства казаков и чеченцев. Однако, натиск большевиков был так стремителен, что Добровольческая армия вынуждена была спешно отступить в Печерск и даже выйти за пределы города, вследствие чего начавшиеся эксцессы против евреев не приняли массового характера. Через два дня, когда положение деникинцев улучшилось и большевики стали отступать из города, вернувшиеся деникинские части стали мстить еврейскому населению, содействовавшему большевистской армии и, якобы, обстреливавшему Добрармию при ее отступлении из Киева. Массовый погром продолжался около пяти дней; он происходил на всех улицах города, на окраинах и в окрестностях, сопровождаясь массовыми убийствами, грабежами и изнасилованиями женщин. Перед задачей погрома отступили на задний план чисто боевые задачи Добрармии. Многие воинские чины и целые воинские части, вместо преследования отступавшего противника, бросились на грабежи еврейского населения, не дожидаясь даже полного ухода большевиков из города.
В первый же день были разгромлены еврейские магазины, из которых значительная часть была совершенно разграблена. Затем в течение четырех дней группы казаков, офицеров и юнкеров, рассыпавшись по городу, обходили целые кварталы из дома в дом, врывались в еврейские квартиры и совершали там свое гнусное дело. Грабители проявляли большой опыт. Действовали организованно и быстро, стремились все проделать с максимальными результатами, но без излишнего шума.
Что пережило еврейское население в эти несколько дней, об этом можно судить по цитированной выше статье В. Шульгина, который описал главным образом картину ночных грабежей и избиений. Идеологи и вдохновители еврейских погромов, вроде Шульгина и ему подобных, в эти дни открыто выступали в печати с обвинением против еврейского населения, которое будто бы обстреливало отступавшие деникинские части из винтовок и пулеметов, бросало ручные гранаты и обливало добровольцев кипятком.
Черносотенная газета "Вечерние Огни" в своих номерах от 18, 19 и 20-го октября печатала длинный список домов, из которых, якобы, евреи обстреливали добровольцев. Правительственный официоз - "Киевлянин" также не отставал в отношении погромной агитации и изо-дня в день печатал зажигательные статьи против евреев. О роли военных и гражданских властей в этой резне, которая стоила еврейскому населению до 600 человеческих жертв, можно судить по тому факту, что приказ ген. Бредова о прекращении погрома и о преследовании грабителей был опубликован в местных газетах только 21-го октября утром, т.-е. на 6-й день после начала погрома. Этот приказ последовал уже тогда, когда большинство еврейских квартир и магазинов было совершенно разграблено, и в разных частях города валялись груды изуродованных трупов. О провокационной роли военных властей можно судить по официальной телеграмме деникинского отдела пропаганды. Эта телеграмма гласит следующее: "Ирпень. Освагу, Фастов-Освагу. Купеш. Официально. Пресс-Бюро 8 (21) октября, № 17. Выяснении неизбежности очищения части Киева, кроме Печерска, отхода обозов, от'езда гражданских и военных властей двинулась толпа до 60.000 человек. Занятию Богунским красным полком частей Киева содействовало местное еврейское население, открывшее беспорядочную стрельбу по отходившим добровольцам. Особенно активное участие при вступлении большевиков принимали выпущенные последними из тюрьмы свыше 1.000 коммунистов, так же боевые организации еврейских партий, стрелявшие из пулеметов, винтовок и бросавшие ручные гранаты, обливавшие добровольцев кипятком. 5 (18) октября наши части выбили последние разрозненные отряды красных. Благодаря массовому участию евреев в наступлении большевиков, также деятельной поддержке красных со стороны части еврейского населения, также зарегистрированным возмутительным случаям стрельбы из засад, разным видам шпионажа, - среди христианского населения царит с трудом сдерживаемое властями негодование... Подпись - Начальник Информационной Части Лазаревский. С подлинным верно: За командира государственной стражи: Поруч. Земченко".
Вся эта провокационная официальная информация, широко публикуемая и расклеиваемая по улицам, должна была, конечно, разжигать толпу и в то же время оправдать в глазах общества эту зверскую расправу.
В заключение еще один характерный штрих: после "прекращения погрома в городе на окраинах эксцессы продолжались еще несколько дней. Особенно сильно пострадало от налетов еврейское население Подола, где районным комендантом был назначен известный бандит, атаман Струк. Этот бандит, прославившийся в январе 19 года своими зверствами в Чернобильском районе, где сотни евреев были им брошены из пароходов в Днепр, перешел от Петлюры к большевикам, но сейчас же восстал против них, действуя по директивам Петлюры. С приходом же Добровольческой армии он со своими бандами перешел на службу к Деникину и получил назначение на должность коменданта г. Киева. Деникинские власти были прекрасно осведомлены о погромной деятельности Струка, но решили использовать его именно в качестве опытного погромщика и мародера. Размеры киевского погрома в точности не удалось установить. Во всяком случае, убытки достигают колоссальных размеров, число же убитых доходит до 600 человек. Много тяжело раненых и сотни изнасилованных.
Заняв ст. Фастов, в конце сентября 1919 г. деникинцы приступили к свирепой расправе с еврейским населением. Погром носил такой интенсивный характер, что из всех еврейских домов и квартир уцелело только два дома, да и то совершенно случайно, а остальные были сожжены и разрушены. Казаки зверски убивали всех без разбора пола и возраста, при чем женщин предварительно насиловали. Всего убитых насчитывают около 1.800 человек. Имущество было частью уничтожено, частью разграблено. Фастовский базар представляет собою кучу развалин. Целые кварталы совершенно сравнены с землей.
Дальше: IV. Отдельные погромы и трагические эпизоды. Белоруссия.
|
|