На вопрос - завоевали ли герои "Третьей империи", соблазнявшие массы обещаниями "новой земли", - новую литературную землю, создали ли новый стиль, нашли ли новые формы, обработали ли новый литературный материал, - приходится ответить отрицательно. Германский фашизм страдает потрясающей литературной импотенцией и ничего не может противопоставить "большевизму в культуре", против которого он злобно и яростно борется вместе с клерикалами всех направлений .
        Сначала вся их продукция исчерпывалась военной литературой. Правда, первоначально военный роман явился с противоположной стороны, а именно - из пацифистского лагеря, и представлял собой протест против безумия массового убийства и человеческой бойни. В первый период националисты удовлетворялись осмеиванием или игнорированием этой литературы, которая пробила брешь, но не смогла сделать политических выводов, не смогла дать действенного лозунга и начать борьбу против войны. Затем перешли к более активным действиям. Сообразили, что подобная литература стала модной и что с ее помощью можно сделать выгодное дело. Националистические военные романы как буря налетели на читающую публику. В них оправдывался милитаризм, прославлялась война, превозносилась мировая бойня. В большинстве случаев эти романы - продукция невысокого качества: только единицам удавалось подняться над средним уровнем рыночной литературы. Каждый, если даже он на фронте сидел только в обозе, - начинает высокопарным стилем писать свои "мемуары". В эти пестрые ряды военных воспоминаний вносят немного разнообразия пародии, нелепые и наивные, вроде книги Ремарка: "Перед Троей ничего нового", судорожно старающейся быть остроумной.
        В общем, нельзя, конечно, не признать, что сатирическая литература играет не малую роль в лагере крайне правых, которые также располагают своими Тухольскими, вроде Румпельштильца, упражняющихся в злобных насмешках над Ноябрьской республикой. Долго останавливаться на военном романе не приходится, о какой-нибудь литературной его идейности не может быть и речи. Проблема войны нигде не поставлена. По преимуществу это - или сухие военные отчеты, или расписанные картины военных сражений, в которых прославляются "окопный дух" и "добрые" качества, формирующиеся благодаря войне. Сюда присоединяются надежды на возрождающуюся Германию, и настоящее сопоставляется с военным временем, когда рабочие еще не были под влиянием красных, но, проникнувшись идеей народного единства, следовали за своими офицерами на поле битвы. В этом стиле выдержаны все эти произведения. Напр., Шаувеккора "Выступление нации", Юнгера "В стальной 6уре" и особенно бессодержательная книга члена "Стального шлема" - Зельдте "М. У. К. 4."
        Все это очень ходкий товар для вокзальных книготорговцев. Обыватель при чтении с ужасом думает, смотря по настроению: "Как хорошо (или - как жаль), что меня при этом не было!" Сюда можно отнести еще примерно две-три дюжины подобных изданий, которые до отвращения пережевывали одну и ту же тему, - ведь каждый обозный фельдфебель хочет показать, какой он наблюдательный человек! Для полноты упомянем еще роман "Великая война людей и гранат" Гартунга, произведение, прославляющее бойню. Автор, - показывая этим, что он ничему не научился, - с гордостью констатирует, что прошлое поколение не доросло до напряжения такой войны и взывает к духу Лангемарка, где немецкое юношество десятками тысяч истекало кровью благодаря замечательному руководству.
        Вот чем опьяняются национал-социалисты и другие разновидности фашистов.
        К тому же типу, что и военный роман, относится "Фрейкорп" (Фрейкорп - фашистская военная организация), - роман, который в известной степени представляет его дополнение. Та же смесь национализма с милитаризмом, проявление той же готовности к потасовке и кровопролитию, но обогащенное еще весьма значительными штрихами вражды к рабочему классу, которая, естественно, не находит себе выражения в военном романе. Там рабочие - пушечное мясо, а потому нужны иллюзии народного единения, - будь то попутные замечания о "строптивых солдатах" или ярости по адресу дезертиров или ноябрьских преступников. В романе имеется также и своеобразная "романтика", лжеромантика людей, которые, ненавидя всякую работу, чувствуют себя хорошо лишь у лагерного костра. Романтическая великая хватка теперь окончилась, и продолжение игры в войну разрешается лишь постольку, поскольку дело идет о пограничной охране, добровольческих отрядах против Польши или добровольческих отрядах против рабочих. Благодаря этому отчетливей выявляется грубо-солдафонский характер этой литературы, и невольно приходят на ум воспоминания полковника Требста, вышедшие примерно 8 лет тому назад, в которых автор горько жалуется на то, что "ни в Средней, ни в Восточной Европе нигде не дерутся", и он решает поэтому проехаться в Турцию, где, "слава богу, немножко течет еще кровь". Впрочем, если уже непременно снова играть в войну, то нужно, чтобы она была войной против нынешней власти, на которую сильно сердятся за то, что она покоится на "ноябрьской измене" и из-за которой люди потеряли аксельбанты, хлеб и профессию. Покуда Носке выступает против рабочих, можно служить и этому государству: "принципов ведь у этих людей не имеется; - но затем, когда приходится возвращаться по домам, то против этого государства возникает негодование. Такова основа кажущегося бунтарства, которое ярче всего выступает в "Изгнанниках" Соломона. И этой литературы - также легион. Мы назовем здесь только "Росбах", и "С. S." Броннена, "Взрывчатое вещество" Гейнца, "Из дневника государственного изменника", Рема Киллингера, "Серьезное и комическое из жизни путчизма", "Фрейкорп - начинай" Геймзета. Глубокого содержания не найдем нигде. С полным правом пишет "Die Welt am Abend" (о книгах Саломона , Гейнца и Броннена), что они являются документами позора того государства, которое уже в самый час своего рождения выдало себя своим злейшим и жесточайшим врагам и что нельзя без отвращения читать эти книги, в которых каждая страница полна кровью, грубости, зверства и посредственности, - книги, где политический противник превращается в стрелковую мишень, а убийство становится ремеслом. К этому суждению нечего прибавить. Произведения Броннена, помимо того, несносны из-за их натянутого, смешного и манерного стиля. Еще более интересны являются "Изгнанники" Соломона, который размышляет немного о своем положении, занимается самокритикой и признает себя членом этого, зачумленного войной, проклятого поколения, болтающегося туда и сюда, между старым миром и новым, мятущегося в жажде крови и разрушения. Если в заключение взять произведение Гумбеля о "Fememörder" - станет ясно это безутешное духовное состояние, которое в национал-социалистической среде возводится в степень геройства. Того же пошиба и Гейнц, который радуется, что его мальчишеские мечты стали действительностью, и с удовольствием расказывает , как кому-то рассекли череп саблей, как брызгнула кровь и как он был потом подобно тюку скручен веревками. В изображениях избиений и убийств Соломон и Гейнц доходят до предела, передавая подробности, которые мы здесь воздержимся приводить, а затем спокойно объясняют: "ребенок", скрытый в мужчине, нуждался в игрушке". Это является "возвращением к глубинным истокам истинной романтики". Комментарий излишни. Такова гвардия, которой окружает себя буржуазия в смертельной опасности и у которой ищет защиты против все выше поднимающейся волны революционного рабочего движения.
        Особую категорию представляет собой расовый роман, имеющий своей основой работы Чемберлена (напр. "Основа XX столетия") и Гюнтера. Романы этой категории пытаются популяризовать псевдонауку, подморозить безудержный национализм и, одновременно, историческими воплями отвлечь от больших проблем. При этом углубляются даже не в средние века или во времена феодальных рыцарей, но во времена культа Вотана, когда германцы населяли оба берега Рейна и пили доброе немецкое вино (последнее играет, понятно, при этом особо выдающую роль). Не стоит заниматься произведениями этого "искусства", которое имеет свои корни еще в культе германцев Дана и Иордана, но является, вместе с тем, истинным духовным продуктом национал-социализма. Поэтому в рядах немецкого фашизма высоко котируются произведения Адольфа Бартельса, профессора литературы, начавшего борьбу против всего "ненемецкого" в литературе и Динтера, который, правда, политически отвернулся от Н.-С., так как они не рвут с "объевреившимся христианством" (отсюда всего один шаг до людендорфского "Ордена Друидов"). Произведения Бартельса и Динтера не заслуживают того, чтобы сказать о них и нескольких слов.
        Необходимо упомянуть об утопическом романе. Его задача также создавать определенную атмосферу, повышать возбуждение до точки кипения, популяризовать борьбу против красных и собирать силы для спасения находящегося под угрозой порядка. Сюда относятся "Революция 1933", "Война 1960" "Прежде всего", "Красный Наполеон" Флойд Гиббона. В предисловии мы читаем: "в надежде, что это не случится". Далее нам рисуется такая картина будущего: Сталина убивают, Карахан становится самодержцем, Красным Наполеоном, который начинает войну против капиталистического мира, подчиняет Европу и нападает на Америку. Весь мир превращается в море крови, затем мировое владычество нового Наполеона падает, и он кончает в изгнании на Бермудских островах. Мир спасен и вздыхает свободно. Написано без большого искусства и смысла, но вполне отвечает целям пропаганды. Перевернув копье, можно и здесь также агитировать (ренегаты Троцкий и Корт пустили словечко о краевом империализме. Каутский и Отто Бауэр его оценили и выковали оружие для буржуазии), как в брошюрах и статьях, призывающих к крестовому походу против Советского союза с той разницей, что это можно делать много дипломатичнее и умнее. Конечная цель, т.е. подготовка крестового похода, который в известном смысле должен служить "защитой" - дабы не исполнилось пророчество Гиббона, - достигается. Но так удобнее скрыть наступательные намерения, разыграть роль невинного и затушевать кулисы этого союза Телля с Ватиканом. Общим для всех этих произведений является доходящая до белого каления ненависть к революционному рабочему движению, что льет воду на мельницу "фашистского интернационала", поэтому-то об этой книге стоит упомянуть хотя она и не принадлежит перу немецкого автора.
        В заключение нужно сказать еще о сатирическом романе. Достаточно назвать "Бонзу" Римкастена. Чревычайно опасная книга. Опасная - ибо в ней правда так ловко перемешана с ложью, истинно по-фашистски высасывая мед из предательства реформистов, в чем автор сходится с тенденциями всех фашистов - от Муссолини до Гитлера. Он показывает профсоюзного бюрократа таким, каков он есть на самом деле, как он от маленького печатника подымается до председателя, из классового бойца становится лакеем господствующего класса и предает своих товарищей ради сытой жизни. Но фашист не имеет права писать такого романа. Он может быть написан только революционером-рабочим, остающимся верным своему классу. Не фашисту изобразить этот ход развития, который с самого начала здесь схвачен неверно. Здесь классовая борьба объясняется завистью и желанием самому встать на место ненавидимого привилегированного класса, отсюда и выводы, направленные не против реформизма и не за бесклассовое общество, как это должно было быть, но сводящиеся к тому, что не надо никаких союзов, потому что рабочие вожди имеют наклонность превратиться в буржуа, и к обывательскому утверждению: когда вы, коммунисты, придете к власти, вы сделаете в точности то же самое. Это приводит к политическому фатализму - или к мечте о диктатуре. Опасная книга, скрытая тенденция которой многим, в беглом чтении, не сразу становится ясной. Надо посмотреть, кем она издана, и тогда все становится понятным. Это Brunnen Verlag, тесные связи которого с Гугенбергом и Германской национальной народной партией (DNVP) известны.
        Все остальное не заслуживает упоминания. Поверхность и плоскость, отвечающие уровню мещанской газеты. Легкая литература, - только в противоположность бульварной, рассчитанной больше на читателей из евангелических юношеских союзов. Там, где литературное бессилие становится слишком явным, там довольствуются "драгоценными сокровищами прошлого", которые, понятно, сначала фильтруются и лишаются всего действительно ценного.
        В общем и целом, как мы видим, - довольно безотрадная картина культурного упадка. Литературы почти нет, а если и можно что-либо отметить, то все это без всякого размаха - кормятся прошлым или тщетно пытаются переливать старое вино в новые меха, бросаются из литературных в смежные области, беспомощно бьются и - что главное - уклоняются от проблем современности. Мы нигде не находим попыток ни художественного воспроизведения современности, разрешения вопросов дня, ни поэтического предвидения целей будущего. Третья империя лопается как мыльный пузырь. Безвкусны изобразительные средства, бледно и скупо остроумие (как бездушны и в основе не остроумны "Книга Исидора" и "Кночке" - жалкие попытки дать карикатуру на нынешнее государство, которое в действительности имеет столько уязвимых мест для нападения!. Ограничиваются старыми идеями, которые уже XIX в. отправил на свалку. И это не случайно. Ибо ведь в действительности фашизм не имеет ни программы, ни теории; он живет минутой, стараясь провернуться от случая к случаю, его беспринципность и оппортунизм особенно резко выступают из-за широко разинутой глотки, демагогической фразы и показной напористости. Если Муссолини как-то хвастал, что он редко в своей жизни берется за книгу, то это симптоматично и вполне применимо к его немецким ученикам, которые хватаются за нож, когда в дискуссии не могут отпарировать удара, которые любят кастет больше, нежели книгу, и которым милее подтасовка, нежели серьезное изучение вопроса.
        Поэтому теоретическая литература фашизма и находится на таком низком уровне, свидетельством чего в достаточной мере являются периодические издания, как "Weltkampf", не говоря уже о "теоретических произведениях" Федера, Розенберга, Бухнера и "Моей борьбы" Гитлера.
        Такое отсутствие идеологической базы должно конечно отразиться и в других писаниях и в "изящной литературе". Фашисты имеют установку только на "действие", иначе говоря - на утверждение диктатуры, на кровавое укрощение революционных рабочих, превращение Германии и всей Европы в тюрьму. На действие ориентированы и предводители их банд, которые выполняют приказания и являются орудием разгрома масс, - генералы, офицеры, студенты, жаждущие разрешения наброситься на классового врага и своего "соотечественника", чтобы доказать на этом "национальное братство".
        В том же духе воспитаны и солдаты этих преторианцев, все обманутые, дающие себя использовать против братьев по классу и все отчаявшиеся, которые верят еще только в такой выход - деклассированные мелкие буржуа и люмпенпролетариат. Все они объединяются в национал-социалистической немецкой рабочей партии (NSDAP), немецком отделении фашистского "Интернационала националистов". И так как они все, решительно все имеют установку на действие, то соответственно выглядит и литература: изображение войны, полное милитаристского безумия и кровожадного садизма, которым они себя опьяняют, очерки из эпохи гражданской войны, приятная музыка для апостолов гражданской войны, проповедующих национальное единство, и хорошая наука для тех, кого дрессируют для ближайшей гражданской войны. А рядом с этим невинные, глупые шутки, которые должны отвлекать и мешать мыслить попутчикам и приверженцам, произведения, дающие тот минимум политического развития, который считается необходимым и здесь, наконец - произведения, долженствующие создавать погромные настроения и необходимую атмосферу ненависти к классовому врагу. Только из подобного сравнения можно с полной отчетливостью понять, что рабочий класс, являющийся носителем хозяйственного прогресса, является также носителем и культурного прогресса. Революционное рабочее движение не только располагает своей теорией - марксизмом, своим мировоззрением - историческим материализмом, мы видим в СССР оно уже показало, что оно может дать в области культурного строительства.
        Фашизм бессилен в литературном отношении, так же, как он бессилен и в политическом, ибо он служит умирающему классу, падающему строю. Он может жить для того, чтобы искусственно продлить им жизнь. Мы не имеем охоты дать этому трупу задушить нас, отнять у нас дыхание, поэтому мы защищаемся против фашизма и отклоняем его сомнительное искусство. И столь же твердо, как мы знаем, то, что роман социалистического строительства пролетарской России и боевой роман пролетарской Германии победят некультурность, прославление убийств и демагогическое натравливание, так же твердо знаем мы и то, что революционный рабочий класс, носитель культуры, победит носителя некультурности - буржуазию и ее фашистскую лейбгвардию.

        Другие статьи...

---