Все хорошо, что хорошо окупается
На рубеже нашей эры у древних японцев существовал обычай хоронить вслед за умершим вождем живыми всех принадлежавших ему слуг. Рассказывают, что вопли зарываемых в землю людей потрясли императора по имени Суйнин и он приказал отменить стародавний обычай. Вместо живых людей он повелел хоронить их глиняные изображения. Так появились "ханива", по которым ученые познают японские культуру и быт двухтысячелетней давности. Но отнюдь не гуманностью объяснялся поступок императора Суйнина. Ему сделалась очевидной убыточность обычая уничтожать воинов и работников. Приказ императора надо, вероятно, рассматривать в качестве первого в истории Японии проявления прагматизма.
Японцы испокон века отличались предприимчивостью, изобретательностью в поисках путей достижения удачи. Этому способствовали особенности географического положения страны, специфика ее истории, о чем я уже упоминал. Но гипертрофированный практицизм буржуазного общества превратил врожденную предприимчивость в модель поведения, определяемую принципом: "делать то, что окупается". Не обязательно деньгами, а и символами престижа и душевным довольством.
В августе 1983 года американский журнал "Тайм" поведал своим читателям о типичном для Японии случае, изложив разговор с 26-летней Кэйко Сирато. Когда она появилась на свет, родители отнесли новорожденную, спеленутую в яркий шелк, в синтоистский храм, где священник в белых одеждах вознес к небу молитву за ее долгую и счастливую жизнь. Венчалась Кэйко в христианской церкви, и свадьбу отлраздновали в банкетном зале токийского отеля. Кэйко сказала, что после смерти ее прах будет погребен на буддийском кладбище. "Я испытываю уважение к моим предкам и демонстрирую это через буддизм,- привел "Тайм" слова Кэйко Сирато.- Я - японка, и поэтому исполняю синтоистские обряды. Что касается свадьбы по-христиански, то ведь это так красиво!" На недоуменное замечание корреспондента о противоречивости действий Кэйко она очень непосредственно воскликнула: "Ну и что!"
Примерно такой же разговор был у меня с юношей-студентом. Тот не стал ссылаться на уважение к родителям и на свое японское происхождение, а сказал проще и, наверное, был ближе к истине.
- Назначение крестин, свадьбы, похорон - оставить эти события в памяти родственников, друзей и знакомых, не так ли? Значит, совершать обряды следует по обычаям той религии, которая предусматривает для них наибольшую пышность.
Синтоизм - одна из наиболее распространенных в Японии, наряду с буддизмом, религий. Синтоизм одухотворяет природу и обожествляет умерших предков.
В Киото храмов больше, чем табачных киосков, - на любой вкус. Они удивительно мирно сосуществуют. В крестьянских домах я видел два алтаря - синтоистский "ками-дана" и буддийский "буцудан" - при рождении и смерти нет необходимости выходить за пределы двора, чтобы совершить соответствующую церемонию. В ходе последней переписи населения выяснилось, что в Японии 200 миллионов верующих на 120 миллионов жителей. Не в набожности японцев, а в их практицизме убеждают эти цифры.
Среди японских рабочих, членов профсоюзов, был проведен опрос с целью выяснить их отношение к капитализму и социализму. В анкетах спрашивалось, с чем у рабочих ассоциируется одна и другая социальные системы. Оказалось, что с капитализмом рабочие связывают прежде всего экономическое и социальное неравенство людей, затем - войну и агрессию, далее - кризисы, банкротство и безработицу. Социализм же в представлении людей труда это - "плановая экономика и отсутствие безработицы", "совершенное социальное обеспечение", "счастье трудящихся", "государство благосостояния" - именно в таком порядке были расположены в анкетах ответы.
Надо полагать, мимо итогов опроса менеджеры концерна "Мацусита дэнки" не прошли. Они бессильны, ясное дело, избавить капитализм от пороков, на которые указали в ходе опроса рабочие. Уничтожить преимущества социализма - тоже не было в их власти. И тогда со свойственными японским дельцам изворотливостью и практицизмом менеджеры концерна захотели использовать притягательную для рабочих силу социализма к своей выгоде. В концерне перевели на японский язык правила для учащихся в советской школе, издали карманного формата брошюрой и распространили среди персонала.
- Правила требуют выполнения указаний директора школы и учителей, уважения к ним. Мы требуем от своих работников того же - беспрекословного послушания и почтительности к нам,- объяснял мне член совета директоров "Мацусита дэнки". - Социализм привлекает к себе рабочих? Ну что же, наша задача в таком случае,- продолжал он с видом человека, сумевшего ловко провести соперника,- показать им, что нравственные принципы социализма и наши - одинаковы.
Мошенничество? Безусловно. Однако затеяно оно с надеждой на выгодный практический результат.
"Культурная революция", развязанная маоистским руководством, вымела из Китая представителей почти всех зарубежных торговых фирм. Только японцы не уехали из Пекина. Более того, им даже удалось заключить новые контракты. Благоволение инициаторов "культурной революции" они снискали просто: участвовали в шествиях хунвэйбинов, высоко держа над собой плакаты с популярным тогда в Китае требованием: "Размозжить собачью голову Сато!" Эйсаку Сато был японским премьер-министром.
- Голове Сато хунвэйбиновский лозунг ничем не грозил, а мы подписывали неплохие торговые соглашения,- спокойно объяснил мне один из участников пекинских шествий это проявление прагматизма, что сродни беспринципности.
Лет 15 назад японская фирма подписала с американским шахтовладельцем контракт на поставку в Японию железной руды. Вскоре после заключения контракта конъюнктура изменилась, и шахтовладельцу стало ясно, что он потеряет последнюю рубашку, если будет соблюдать условия поставок. Но предприниматель со старомодными, если исходить из нравов нынешних американских бизнесменов, представлениями о чести не пошел по пути нарушения слова и стоически продолжал отгрузку руды в Японию, как вдруг японская фирма уведомила, что, поскольку он, по ее подсчетам, терпит убытки, фирма в одностороннем порядке повышает закупочную цену.
- Ну и чего вы достигли? - спросил я сотрудника японской фирмы.- Потеряли повышенную прибыль?
- Не-ет! - энергично запротестовал собеседник.- Поступившись частью прибыли, мы приобрели рынок с благорасположенными к нам партнерами. "Известным становится имя, сказанное прохожим, а не выбитое на камне",- привел собеседник японскую поговорку и добавил: - Тем более имя, произносимое с благодарностью и одобрением.
По мнению японца, контракт, в котором оговорены мельчайшие детали,- абсурд. В области внешней торговли японские бизнесмены подписывают конечно же детализированные контракты, поскольку такова международная практика. Но японец считает, что с изменением ситуации должны меняться и отношения между сторонами, хотя сам он - удивительно верный слуга уговора, по крайней мере надежный формальный его исполнитель.
На следующий день после высадки в Японии армии США несколько американских солдат сели в Иокогаме в поезд, шедший в Токио. Кондуктор потребовал от них оплатить билеты, словно ничего не произошло: ни безоговорочной капитуляции Японии, ни введения оккупационного режима. Солдаты расхохотались. Но кондуктор стоял на своем. "Нет у нас японских денег",- втолковывали ему солдаты. "Тогда выходите из вагона!" - приказал кондуктор. Спор прекратил американский солдат, выстреливший для острастки в потолок.
Только под страхом смерти поступится японец буквой правил, писаных или неписаных, но, чтобы японец пожертвовал духом правил, если они вступают в противоречие с реальностью, совсем не обязательна стрельба.
- Производить телевизионные съемки в здании фирмы "Сумитомо киндзоку" категорически запрещено,- заявил мне управляющий многоэтажным "билдингом" в токийском деловом районе, куда я с кинооператором приехал, чтобы снять "сидячую забастовку" у дверей президента фирмы.
- Уж не собираетесь ли вы нарушить японский закон о свободе сбора информации, которую необходимо знать общественности? - запротестовал я.
- Здание - частная собственность, и порядки в нем устанавливаются ее владельцем,- парировал мое обращение к закону управляющий.
- В таком случае,- -сказал я,- мой кинооператор снимет вас, и советские телезрители узнают, кто помешал им увидеть забастовку японских рабочих. Можете не сомневаться, что японские средства массовой информации тоже будут оповещены о вашем поступке,- присовокупил я.
Управляющий задумался. Забастовка в "Сумитомо киндзоку" и без того наделала шуму в печати. Скандал с зарубежным журналистом привлечет к забастовке еще большее внимание. Таким, вероятнее всего, был ход рассуждений управляющего. Трезвый расчет, прагматизм вынуждали отринуть дух инструкций, но традиционное послушание не позволяло растоптать ее букву. И управляющий проговорил:
- Ладно. Внутренняя охрана здания не станет применять физическую силу и препятствовать съемкам, но она заявит вам решительные протесты. Ставлю еще условие: в кадр не должен попасть никто из охраны.
Мы сняли рабочих, лежавших на полу у президентского кабинета, взяли у них интервью. Охранник в серой униформе и фуражке, напоминавшей солдатскую, непрерывающейся скороговоркой заявлял протесты, стараясь не оказаться в поле зрения кинокамеры. Я попросил протестовать немножко потише, чтобы голос охранника не ложился на магнитофонную пленку вместе с записью интервью у рабочих. Охранник сбавил тон. После окончания съемки я зашел к управляющему зданием.
- Спасибо за содействие,- вежливо поблагодарил я.
- Никакого содействия не было! - Управляющий даже подпрыгнул в кресле.- Я точно выполнил инструкцию! Охрана решительно протестовала против съемок.
О японской сметливости, необыкновенной хозяйственности и бережливости легко написать большую книгу. Фактов - масса. Японский практицизм бывает, однако, жестоким. После энергетического кризиса 1973 года Япония свернула энергоемкую алюминиевую отрасль. Обезлюдели целые районы страны, некогда цветущие, а теперь словно испытавшие истребительный мор. Людским трагедиям не было числа.
Я хочу остановиться не на сенсационных с точки зрения экономического эффекта, а на весьма показательных для японцев проявлениях практицизма, чтобы продемонстрировать их стремление извлекать прибыль там, где, казалось бы, могут быть одни убытки и где сама мысль о прибыли выглядит на первый взгляд просто нелепо.
После спектакля в Большом театре я вызвался проводить моего японского гостя - средней руки коммерсанта - в гостиницу, где он остановился. На площади перед театром такси не оказалось, и мы сели в первую проезжавшую мимо автомашину с надписью на боку "Медпомощь на дому". Заинтригованный японец весь обратился во внимание - оглядел машину внутри, проследил, сколько я заплатил шоферу, у гостиницы обошел машину кругом. Особенно долго изучал красный крест и надпись на дверце. Потом спросил:
- Эта машина принадлежит врачу?
- Нет, поликлинике,- ответил я.
- Шофер - ее служащий?
- Судя по всему, да.
- Следовательно, деньги, которые вы ему заплатили, он сдаст в поликлинику?
- Очень сомневаюсь.- Я не удержался от улыбки.
- В таком случае,- не унимался японец,- поликлинике шофер возместит стоимость бензина и амортизации машины, а государству отдаст подоходный налог?
Я попытался перевести разговор на спектакль, который только что посмотрели в Большом театре.
- А почему бы поликлинике не оборудовать машину счетчиком? - гнул свое японец. Непрактичность поликлиники вывела его из равновесия.- Днем счетчик можно укрывать чехлом, а вечером, раз уж шофер все равно подрабатывает, счетчик включать; и поликлиника не оставалась бы внакладе, да и государству - доход.
Японец съездил в Волгоград. Среди волгоградских сувениров, которыми, вернувшись, похвастался гость, я заметил оклеенную синим бархатом коробочку - по вензелю на крышке догадался, что в футляре раньше находилась японская жемчужная заколка для галстука. Теперь на бархатной подушечке лежал прикрепленный тонкой резинкой маленький ржавый с острыми краями осколок от снаряда или мины.
- На Мамаевом кургане подобрал,- сказал японец.- Там их - не счесть. А кончатся, можно брать на любом артиллерийском полигоне. Всей работы-то - делать коробочки. А западногерманских туристов в Волгограде - тьма!..- мечтательно произнес японец, как бы завершая логическую цепочку своих рассуждений.
Я был уверен, что он уже вычислил и себестоимость "сувенира", и продажную цену, и прибыль от бизнеса. Меня передернуло от его делячества. Но оказавшись некоторое время спустя на Окинаве, я понял, что условия, а не характер японцев - источник демонстрируемого ими практицизма, нередко вступающего в противоречие с нормами нравственности.
Среди окинавских достопримечательностей есть памятник, сооруженный на месте полевого госпиталя, который во время штурма американскими войсками острова сделался братской могилой для школьниц, мобилизованных в последние дни войны на Тихом океане в качестве санитарок. Подле памятника я увидел киоски, торговавшие подобранными на местах боев гранатами, снарядными гильзами, даже полностью снаряженными пулеметными лентами. Американские туристы выстраивались за этими "сувенирами" в очередь. У муниципальных властей недоставало средств на поддержание мемориала. Доход от продажи знаков памяти о минувшей войне шел частично на эти цели.
В Токио мне в руки случайно попал номер нашей газеты "Лесная промышленность". Из нее я узнал, что у нас скопилось большое количество древесной коры и что только транспортировка коры в отвалы обходится в крупную сумму. И тут представился случай побывать на японской лесопилке, расположенной в горах.
В большом сарае, занятом автоматическими пилами, и на просторном дворе, заполненном грудами бревен и штабелями досок, трудилось около десятка пожилых мужчин и женщин. Молодежь в этом глухом горном краю не задерживалась. Из сарая на транспортерной ленте плыла древесная кора, содранная машиной с бревен, и сыпалась в жерло дробильной машины, установленной во дворе. Другой транспортер доставлял размолотую труху от машины на площадку, залитую цементом. Двое рабочих, время от времени приходившие из сарая, перемешивали лопатами труху и ровно рассыпали ее по площадке.
Через месяц кучу перемешают еще раз, добавят аммиачной воды и мочевины, а также специальный состав, содержащий разрушающие целлюлозу бактерии. Когда масса перебродит - она навалена на цементной площадке ровными продолговатыми холмами по 100 тонн, ее снова перемешают и расфасуют в 20-килограммовые целлофановые мешки. Заниматься этим станут тоже рабочие лесопилки, отвлекаясь на час-другой от основного занятия. Из расположенного неподалеку от лесопилки крестьянского кооператива придут грузовики и заберут мешки. Раздробленная и перебродившая древесная кора превратилась в удобрение.
Простой до примитивности производственный процесс, которому рабочие лесопилки уделяют внимание лишь походя, позволяет экономить ежемесячно 150-170 тысяч иен, ранее расходовавшиеся на вывоз коры в отвалы, и зарабатывать 250 тысяч иен продажей удобрения. Лесопилка перестала наносить урон окружающей среде - ведь содержащийся в древесной коре лигнин растворяется в дождевой воде и загрязняет реки, озера, причиняет вред растениям. Крестьянам благодаря внесению в почву удобрений из коры удалось поднять урожайность картофеля и помидоров на 25 процентов.
Есть анекдот о человеке, прочитавшем энциклопедический словарь. "Все рассказы в книге интересные,- сказал человек, - но слишком уж разные". Я мог бы подобным образом высказаться о японском практицизме, имеющем самые неожиданные формы и проявляющемся при самых непредвиденных обстоятельствах.
"Все совершенное тобой к тебе же вернется",- утверждает японская поговорка. Японцы усердствуют в практицизме, чтобы все совершенное ими вернулось к ним же вдвойне.
Длинные уши лучше острых когтей
"Лозунгом старой императорской армии было: "Азия - для азиатов!" Однако цель в действительности состояла в том, чтобы снабдить японские предприятия сырьем и обеспечить для них обширные рынки сбыта,- такой экскурс в прошлое сделал журнал "Тайм" и заключил: - Сейчас японцы подошли к созданию неофициальной сферы сопроцветания ближе, чем когда-либо раньше".
Японские коммерсанты, которых американская и западноевропейская печать именует "более удачливыми потомками солдат императорской армии", высаживаясь с самолетов "Джапан эйр лайнс" в Бангкоке или Париже, в Сиднее или Нью-Йорке, не размахивают самурайскими мечами, не горланят песню, популярную во времена генерала Тод-зио: "И пусть как труп я утону, и пусть в траву я упаду,- все нипочем, коль императору служу..." Вместо мечей у нынешнего японского торгового воинства плоские чемоданчики "атташе", в которых - точные и подробные сведения о местном рынке стали или компьютеров, текстиля или автомобилей. Чудо-чемоданчики сконструированы в концерне "Мацусита дэнки".
Рассказать перед нашей кинокамерой о чемоданчике поручили в "Мацусита дэнки" девушке-гиду с выставки образцов продукции концерна. Видимо, руководство хотело тем самым подчеркнуть, сколь легко и просто обращаться с чемоданчиком "атташе". В нем смонтированы мини-компьютер, калькулятор и другая электроника, позволяющая ознакомиться на любом имеющемся под рукой мониторе с экономической и торговой информацией, нужной сию минуту, и быстро связаться с головным компьютером в фирме, чтобы получить от него уточняющие сведения.
- Бизнесмен, располагающий благодаря чемоданчику "атташе" данными, проверенными и конкретизированными головным компьютером, в состоянии быстро принять правильное решение,- закончила объяснение девушка-гид.
В условиях жесточайшей борьбы за рынки, за лидерство информация становится необходимой, как никогда прежде. Японские фирмы прочесывают горы научной литературы, патентов, документов, добытых подчас не самыми корректными способами, в поисках новых технических идей и решений. В "Мацусита дэнки" или "Ниссан" знают продукцию конкурентов так же хорошо, как свою собственную. Каждый новый образец конкурирующего товара разбирается до винтика, чтобы выяснить сильные и слабые стороны изделия.
До того, как бизнесмен взойдет по трапу в самолет "Джапан эйрлайнс", вылетающий рейсом в Бангкок или Париж, в Сидней или Нью-Йорк, его фирма соберет, проанализирует и заложит в мини-компьютер" чемоданчика "атташе" информацию об условиях конкуренции, о вкусах потребителей, о специфике рынка, а также о людях и компаниях, с кем на этом рынке бизнесмену предстоит иметь дело. Сейчас, когда "Мацусита дэнки", "Ниссан", "Сони", "Тоёта" пробиваются в ряды транснациональных корпораций, особую важность для них приобретает и политическая информация.
Мало кто из японцев, за исключением, конечно, специалистов по греческой мифологии, знают о троянском коне. История с дарами данайцев представляется японцу странной, поскольку он на подобную уловку не попался бы. Не потому, что хитрее жителя Трои. Просто не в характере японца бездумно реагировать на то, что находится за высокой и прочной общинной стеной, пусть даже конь и выглядел бы очень интригующе. Помните поведение деревенских властей, когда автобус с иностранными журналистами приближался к границе деревни?
Японец, сгорая от любопытства, внимательно следил бы за конем, но игнорировал бы его так долго, насколько это было бы возможно. А когда обстоятельства все же заставили бы ввести коня в пределы общины, японец тут же тщательно его исследовал бы и, разумеется, обнаружил данайцев. Нет, он не убил бы их. Наоборот, он постарался бы выведать секрет конструкции коня как можно подробнее и полнее. И сделал бы другого коня, более совершенного, чем данайский.
За минувшие 120 лет обстоятельства дважды заставляли Японию заимствовать зарубежные "дары": первый раз после революции Мэйдзи, в конце XIX века; второй раз после поражения в войне на Тихом океане. И сейчас почти все, что окружает японцев, иностранного происхождения: к воспринятым ранее дзэн-буддизму, пагодам, каллиграфии, "бон-саю" - искусству выращивать в горшках карликовые деревья - добавились сначала зубная щетка, сливочное масло, лимонад, коровы, автомобили, затем микрочипы, компьютеры, роботы.
Япония продолжает заимствовать чужеземные дары, старательно приспосабливая их к своим условиям и особенностям. Поэтому не данайским подношением, способным отбросить страну-имитатора на вторые роли, а зевсовым золотым дождем успехов - в сравнении с другими капиталистическими государствами - оборачиваются эти дары для японцев. Но прежде чем что-то заимствовать, надо все хорошенько разузнать.
"У зайца нет острых когтей, зато у него длинные уши",- говорят японцы и удачно доказывают, что длинные уши, при умелом пользовании ими, полезнее острых когтей. Э. Фогель в книге "Япония - первая в мире: уроки для Америки" утверждает, что в 1973 году Япония предупредила Израиль о неизбежности "октябрьской войны". Японцы первыми, в октябре 1978 года, дознались о неминуемом падении иранского шаха.
В министерстве иностранных дел Японии зарубежные представительства торговых фирм "Мицубиси сёдзи" и "Мицуи буссан" часто называют японскими "посольствами" в США, на Ближнем Востоке, в странах Общего рынка - там, где интересы этих фирм особенно велики и где, следовательно, активно работает их информационная сеть. Называют "посольствами", сдается, не напрасно. В 1973 году террористы захватили в Абу-Даби японский авиалайнер. МИД Японии попросил ближневосточное отделение "Мицубиси сёдзи" собирать и передавать в Токио всю информацию, касавшуюся инцидента.
Разумеется, не на добыче секретных сведений сосредоточены прежде всего усилия внешнеторговых фирм. Десять процентов эксплуатационных расходов "Мицубиси сёдзи" и "Мицуи буссан" идут на сбор данных о рынках, о деятельности конкурентов, о новых товарах. "Мицубиси сёдзи" оборудовала 125 телексных баз во всем мире и 60 таких баз в Японии. Все они связаны с головным компьютером фирмы в Токио коммуникационными линиями протяженностью 450 тысяч километров, что в 11 раз больше окружности Земли. ..
Однажды агентство печати "Новости" выпустило короткую, на пять строк, заметку о разработке в СССР греющих обоев: через обойную ткань пропускалась очень тонкая электрическая проволока. Информация была передана на зарубежные страны и обнародована на японском языке в бюллетене, тираж которого не превышал сотни экземпляров. Через неделю агентство получило от японской торговой фирмы запрос, кто и где собирается производить такие обои.
В одном научно-исследовательском учреждении визит делегации японских специалистов сравнили с судом инквизиторов, а беседы членов делегации с руководителями учреждения - с пыткой на дыбе. Вопросы задавал глава делегации, остальные записывали ответы. Вопросов было так много и охватывали они проблему столь широко, что пришлось оторвать от работы часть сотрудников учреждения,- отвечавшему японцам руководителю требовалась их помощь. На следующий день делегация встретилась с другим руководителем научно-исследовательского учреждения. Вопросы задавал глава делегации, остальные записывали ответы. Вопросы были те же самые, какие делегация задала вчера. Вечером члены делегации собрались, как и накануне, вместе и суммировали все ими услышанное, выделив новую информацию и определив расхождения, даже самые маленькие, с тем, что было сказано в беседе в первый день.
В ходе очередного визита в это научно-исследовательское учреждение глава делегации задавал вопросы третьему его руководителю, остальные записывали ответы. Вопросы не отличались от тех, что ставились во время предыдущих бесед. Вечер делегация провела опять за сведением воедино записей ответов и за выявлением в них новой информации и расхождений. Заключительный визит делегация посвятила выяснению несовпадений в ответах руководителей учреждения. Вопросы задавал глава делегации, остальные записывали ответы.
Подвергнутый такой же пытке директор американской фирмы воскликнул: "В следующий раз, когда японцы захотят приехать на мой завод, я обнесу предприятие колючей проволокой, разбросаю вокруг мины и раздам персоналу оружие!" По словам директора, побывавшая у него японская делегация задавала один и тот же вопрос по 10-12 раз всем пяти руководителям фирмы, с кем встречалась.
Кто помнит телевизионные репортажи из Японии с японо-советских соревнований по гимнастике и волейболу, проводившихся в шестидесятых годах, может, наверное, живо представить себе эти японские визиты в научно-исследовательские учреждения, в фирмы, на заводы. В спортзалах собирались тогда, казалось, не спортсмены, тренеры, судьи или просто болельщики, а кинооператоры - каждый японец снимал любительской или профессиональной кинокамерой выступления советских мастеров. Спортивные площадки выглядели киносъемочными павильонами. Конечно, были и аплодисменты, и возгласы, и свист, но они воспринимались лишь как орнамент к непрерывному стрекоту кинокамер. Постоянство и упорство японцев, предававшихся киносъемкам во всех городах, где проходили соревнования, наталкивали на предположение, что нация узрела смысл жизни в раскрытии тайн гимнастики и волейбола. Потом из десятков тысяч метров отснятой кинопленки были смонтированы учебные фильмы. В известной степени они и помогли Японии стать в один ряд с "великими" гимнастическими и волейбольными "державами" мира.
В научно-исследовательском учреждении японцы задавали вопросы с той же фанатичной истовостью, с какой снимали упражнения советских гимнастов на спортивных снарядах и действия наших волейболистов у сетки. Как тут и впрямь не подумать о суде инквизиторов и о пытке на дыбе! Но с помощью таких приемов японцы добились в технике и промышленности результатов, аналогичных тем, что получили в гимнастике и волейболе.
Нередки, однако, случаи, когда японцы заходят слишком далеко в поисках информации. Скандал с фирмами "Хитати" и "Мицубиси дэнки", сотрудников которых поймали в США с поличным при покупке секретных сведений о компьютерах американской корпорации "Ай-Би-Эм", тому свидетельство. Сюнкити Кисака, вице-президент "Мацусита дэнки" и директор Центрального научно-исследовательского института концерна, рассказывал мне, как однажды кто-то его голосом и с его интонациями звонил по телефону в лаборатории и спрашивал о некоторых инженерных разработках.
Недостаточно собрать информацию. Надо, чтобы она доходила до тех, кто в ней нуждается, причем доходила именно тогда, когда в этой информации возникает потребность. В министерстве внешней торговли и промышленности, скажем, обработкой и распределением информации занимается среднее звено руководителей - "буте", заведующие отделами, и "кате", заведующие секторами. Отвечая за определенную отрасль промышленности, они лучше, чем кто-либо в министерстве, знают о тенденциях на мировом рынке, о состоянии технологии, об открытиях в соответствующей отрасли. Но самое, пожалуй, главное - они точно осведомлены, когда сделается актуальной для отрасли та или иная проблема. Это позволяет целенаправленно собирать информацию и своевременно раздавать ее тем, кому она особенно полезна.
- Знание нужной информации в нужное время и обеспечивает лидерство "Мацусита дэнки" в электронной и электротехнической отрасли,- подчеркнул Сюнкити Кисака.
За иностранные технические знания Япония заплатила после второй мировой войны 9 миллиардов долларов. Не слишком много в сравнении с прибылью, какую извлекают компании электронной, автомобильной, сталелитейной отраслей. Однако Японии пришлось бы потратить неизмеримо больше, если бы она не покупала нужные знания в нужный момент.
Надо иметь в виду и то, что у японцев отсутствуют некоторые высокие психологические барьеры, мешающие им быстро воспринимать зарубежные знания. Вспомним, что, прежде чем Корбюзье завоевал признание, ему пришлось выдержать борьбу с архитекторами, придерживавшимися традиционных взглядов, особенно со своими соотечественниками. На это ушло время. Транзисторы не сразу обрели поклонников в радио- и телевизорной промышленности даже там, где родились - в США. Для японцев же ни Корбюзье, ни создатели транзисторов не были революционерами. Японцы рассматривали их как носителей западной мысли, западных технологических сведений, которые должны быть импортированы и интегрированы в японскую культуру. Здесь не потребовалось преодолевать сопротивление старых взглядов и теорий, поскольку о них в Японии попросту не знали.
Пожизненный найм стимулирует менеджеров накапливать информацию, по-хозяйски ею распоряжаться. Сказывается и основополагающий в японских фирмах принцип "ва" - "гармонии". Само по себе уклонение от споров и дискуссий, благотворное для сохранения гармонии, не приближает к решению проблем. Но желание не допускать разногласий в сочетании с постоянным получением и использованием новой информации дает возможность и сохранять гармонию, и решать практические проблемы.
Факты, которые я наблюдал лично или слышал от журналистов и бизнесменов, японских и зарубежных, убедили меня, что "длинные уши" действительно значат больше, чем "острые когти", по крайней мере в деловых отношениях японских бизнесменов друг с другом и с иностранными конкурентами. Чтобы выбрать место для возведения завода, японскому предпринимателю достаточно прийти в министерство внешней торговли и промышленности и заполнить анкету, указав в ней параметры планируемого предприятия: сколько оно будет потреблять электроэнергии, требуется ли близость порта и др. За 15 минут компьютер министерства просмотрит список из 2200 мест, пригодных для промышленного строительства, и предложит лучшие варианты. Американские бизнесмены, посетившие фирму "Хитати", поразились, когда увидели там справочник со сведениями о сбытовой деятельности компании "Моторола" - одного из крупнейших в США производителей электроники. "Моторола" не смогла столь удачно систематизировать свои собственные данные о сбыте. Сотрудник английской компании "Бритиш лейланд", занимавшийся составлением соглашения с японской фирмой "Хонда", был обескуражен тем, что японские участники переговоров, как он заявил, "знали о наших проблемах с рабочими, о трудностях менеджмента больше, чем мы сами".
Гарднер Якобе, банкир из Сан-Франциско, рассказал о переговорах с представителями японской фирмы: "В их маленьких черных записных книжечках была зафиксирована вся моя родословная. Они знали, сколько у меня детей и где я живу. Иногда казалось, им известен цвет трусов, что на мне". Джон Кьюадк, глава японского филиала "Америкэн телефон энд телеграф компани", пожаловался, что японские фирмы сообщают ему, кто из сотрудников "Эй-Ти-Ти" собирается приехать в Японию еще до того, как он сам узнает об этом от своей собственной компании.
Впрочем, я мог бы и не приводить все эти примеры, а ограничиться своим собственным. О том, когда кончится срок моей командировки в Японии, я услышал сначала от работников японских телекомпаний и только через месяц - от собственного управления кадров.
Нет бога, кроме "Бога совета"
Майкл Блументаль, министр финансов в правительстве президента Картера, с нескрываемым раздражением вспоминал: "Всякий раз, когда я предлагал японскому премьер-министру Такэо Фукуде изменить внешнеторговую политику, чтобы сократить дефицит США в товарообороте с Японией, то неизменно слышал от него: да, идея очень интересная, обратите на нее внимание четырех членов правительственного кабинета, ответственных за японскую экономику. И я понял,- продолжал Блументаль,- что никакие обходные маневры с целью преодолеть японский механизм коллективного принятия решений успеха иметь не могут".
Нью-йоркский адвокат Вильям Уолкер, работавший в Токио в качестве заместителя торгового представителя США, жаловался: "Часто случалось так, что мы получали одобренное японским министром предложение, а потом узнавали: предложение блокировано другим министром, имеющим к нему весьма далекое отношение. Как правило, выяснить, кто этот второй министр, невозможно,- подчеркивал Уолкер.- То есть мы почти всегда работали в темноте, в постоянном ожидании пресловутого японского единства".
Если считать, что рождение японского менеджера освящено синтоистскими богами, что обвенчан он перед ликом бога христианского и что после смерти он обретает нирвану в "бриллиантовом раю Будды", то свою трудовую деятельность менеджер осуществляет под сенью еще одного верховного существа - "Омоиганэ-но ками" - "Бога совета". Как известно, боги подобны тем, кто им поклоняется, и потому "Бог совета" - точная копия японцев, которые в далекую пору их истории не предпринимали никакого важного дела, не обсудив его на общеродовом совете и не приняв единогласного решения, обязательного для всех. Менеджер, как и большинство японцев, запанибрата с любыми всевышними, кроме "Бога совета". Этот небожитель для менеджера - поистине верховное существо. Надо полагать, потому и механизм принятия решений в Японии походит на священнодействие - массовое, как крестный ход на картине Репина, долгое, как великий пост, и замысловатое, как ритуал очищения души и тела "истинным светом" в религиозной секте "Махикари". Механизм этот носит наименование "ринги", что в переводе на русский означает "получение согласия на решение путем опроса".
Ритуал "ринги" начинается на самом низу фирменной иерархии. Сотрудник, заинтересованный в решении проблемы, которой он занят, после консультации со своим непосредственным начальником составляет "рингисё", то есть излагает на бумаге суть проблемы и проект резолюции по ней. В более сложных случаях - например, при строительстве завода, внедрении дорогостоящей технологии, выпуске новой продукции - создается инициативная группа из трех-четырех менеджеров среднего звена. Она и пишет "рингисё".
Затем "рингисё" отправляют в долгое путешествие по секторам, отделам, управлениям фирмы или ведомства, имеющим касательство к делу. Каждый, кто получает "рингисё", должен изучить его и приложить "ханко" - именную печатку. Если именная печатка поставлена прямо, это означает согласие. Если "ханко" повернута боком, обладатель печатки дает понять, что "рингисё" он прочел, но высказать мнение не может или не хочет. При открытом голосовании такой обладатель печатки был бы в числе воздержавшихся. Самое неприятное - перевернутая "ханко", знак возражения. Чтобы все печатки оказались поставленными прямо, инициаторы "рингисё" проводят операцию, метко прозванную "нэмаваси".
Слово это передает целый комплекс действий при пересадке дерева: окапывание корней, удаление корешков и очистку ствола от веток для сохранения баланса между корневищем и кроной, заворачивание корневища в соломенную циновку и выдерживание некоторое время дерева в тени. Только после такого "нэмаваси" дерево высаживают в новый грунт. Чтобы предложение, содержащееся в "рингисё", попало в благоприятную среду, проросло и дало плоды, его инициаторы - сначала тот, кто составил "рингисё", затем непосредственный начальник, давший "добро" на написание "рингисё", потом начальник этого начальника - проделывают почти то же самое, что и садоводы.
Напрасно думать, что созываются совещания, собрания, проводятся дискуссии. "Нэмаваси" осуществляется путем личных контактов, чаще всего - неофициальных. Бывает, в ресторане или в баре - за счет представительских средств фирмы. Поскольку продвижение по службе зависит от возраста и стажа, то "рингисё", циркулирующее на одном уровне менеджеров, довольно быстро расцвечивается "ханко", проставленными прямо, так как эти менеджеры - одногодки, вместе вступившие в фирму и образовавшие в ней свой клан, свою общину. Члену общины трудно отказать в просьбе побыстрей и повнимательней прочесть "рингисё", подойти к нему с доброжелательных позиций. Однокашники легче достигают компромиссов, охотнее делятся соображениями, как улучшить "рингисё".
Необходимые "ханко" собраны, и "рингисё" передается на следующий уровень управления. Там все повторяется. "Рингисё" поднимается выше и доходит до директора, вице-президента, президента. Они, не задумываясь, ставят свою "ханко", поскольку видят на "рингисё" по меньшей мере полтора десятка именных печаток.
Нет, не "свадебный генерал" - обладатель самой важной для судьбы "рингисё" печатки. Благодаря использованию приемов японского менеджмента, руководитель фирмы создал условия, в которых персонал не может работать плохо. Насаждая общинный дух, он привил персоналу групповую логику и сделал свой авторитет бесспорным в его глазах. Поэтому в полной уверенности, что точным является решение и выгодно оно фирме, и прикладывает обычно руководитель свою печатку к "рингисё".
С некоторой толикой юмора, однако очень верно по сути Мицуюки Масацугу написал в книге "Общество современных самураев": "На взгляд японцев главное достоинство руководителя - искусство делать вид, что он ничего не понимает в происходящем, но в действительности полностью владеть ситуацией. Поступая так, будто дела в фирме для него - "темный лес", руководитель не сковывает желание подчиненных проявлять свои способности и демонстрировать лояльность предприятию,- указал далее Масацугу.- В японском обществе, ориентированном на "группизм", умелым слывет тот руководитель,- заключил менеджер,- которому удается мобилизовать персонал на полную отдачу фирме умственных и физических сил, оставляя за собой лишь власть принять окончательное решение".
Инициатор "рингисё" не несет персональной ответственности за принятие ошибочного решения, как, впрочем, не пользуется и привилегиями в случае, если решение приносит успех. Все, украсившие "рингисё" именными печатками, одинаково разделяют бесславие провала и лавры победы. "Коллективная безответственность",- скажет читатель. К этому, вероятно, система "ринги" действительно привела бы, если бы не пожизненный найм, прочно привязывающий к фирме персонал. Правильное решение благотворно сказывается на состоянии фирмы и, следовательно, на положении персонала, ошибочное - вредит всем.
Групповой метод принятия решений не подвергает испытанию гармонию внутри группы. Как правило, такая ситуация, когда один член ее может потерять престиж, а другой - возвыситься над остальными, маловероятна. Убеждение, что именно группа выработала, а руководитель лишь подписал директиву, регулирующую деятельность фирмы, еще больше цементирует группу и, что самое, пожалуй, главное для предпринимателя, рождает у группы веру в ее участие в управлении производством. Такая вера важна, так как она гарантирует выполнение принятого решения - ведь группа считает решение "своим", "добровольным". Волу с ярмом на шее, вращающему ворот, тоже кажется, что он движется по кругу добровольно. Вола не направляют кнутом. Сойти с круга не позволяет ему ворот. В японской фирме роль такого ворота и выполняет система "ринги".
В ходе изучения "рингисё" и в процессе "нэмаваси" каждый в группе вник в существо проблемы, собрал сам и получил от других подробную о ней информацию, поразмыслил над множеством альтернативных решений и сообща с другими членами группы остановился на том единственном, которое должно привести к удаче. И после верховного одобрения "рингисё" группа сразу приступает к претворению решения в жизнь, поскольку уже продуманы, по существу, средства, как это сделать. У решения нет врагов. Никого не нужно убеждать в его эффективности.
В резиденции Коносуке Мацуситы, претенциозно названной "Синсинъан" - "Обитель истины", среди пышно разросшихся кустов камелии стоит храм, маленькая копия Великого храма Исэ. Подобно тому как японский император, следуя древнему обычаю, уведомляет прародительницу царствующей фамилии - богиню Солнца Аматэрасу о крупнейших государственных событиях, так и Мацусита "общался с богами" перед принятием самых важных производственных, технологических или торговых решений. Сидение перед алтарем было, однако, не более чем спектаклем, рассчитанным на жизнеописателей электронного "короля". На самом деле Мацусита, как и большинство японских предпринимателей, избегал волюнтаристских действий, даже "подсказанных" богами, поскольку знал: чем активнее участвует персонал в подготовке решений, тем меньше он будет сопротивляться переменам, которые будут вызваны этими решениями.
Во многих крупных японских фирмах предприниматели, прежде чем внедрить ту или иную производственную или технологическую новинку, проводят беседы с менеджерами разных уровней, незаметно подталкивая их к своей точке зрения, но до поры скрывая ее от них. И еще: демагогические советы с персоналом - Мацусита не гнушался бесед с простыми рабочими - усиливают иллюзию, что персонал оказывает влияние на управление предприятием. Это - другой, не менее иезуитский, путь превращения предпринимателем своего решения в решение персонала и получения гарантии, что решение будет выполнено наилучшим образом.
В торговых фирмах часто нет времени на совершение ритуала "ринги". Проволочка с вынесением решения может повлечь потерю выгодной сделки. И менеджер вынужден совершить самостоятельные шаги. Но потом он все равно исполнит "нэмаваси" и постарается заполучить побольше "ханко" на контракте, оформляющем сделку.
Заимствованный из политической жизни пример системы "ринги", функционирующей не снизу вверх, а сверху вниз,- это усилия правительства, направленные на то, чтобы навязать стране милитаризм. Быстрое наращивание японской военной мощи вызывает беспокойство даже у ряда видных деятелей правящей либерально-демократической партии, не говоря уж об общественности, которая резко протестует против курса премьер-министра. И правительство задним числом взялось за "нэмаваси".
Обработку корневища и кроны оно поручило совещательным комиссиям, образованным при правительственных ведомствах. Доклады, газетные статьи, телевизионные выступления членов комиссий могли бы обречь на политическую смерть любого депутата парламента, партийного лидера или министра - столько в них антиконституционных заявлений: о необходимости увеличивать военный бюджет на 20 процентов ежегодно и вооружаться ядерными бомбами и даже о "нейтрализации советских военно-воздушных и военно-морских сил". Но статус "независимого деятеля" позволяет в Японии избегать политической ответственности. Отсюда - безнаказанность членов комиссий, чьи призывы уходят так далеко, что на их фоне действия правительства кажутся многим японцам не такими уж милитаристскими. Члены комиссий стараются, кроме того, приучить общественность к мысли о необходимости и неизбежности вооружения Японии и создать видимость одобрения общественностью уже принятых в этом направлении мер. В условиях группового метода принятия решений возникает естественное сомнение в действенности японского парламента. Вероятно, о его полезности можно говорить только в том смысле, что демократической оппозиции удается, прибегая к парламентской процедуре, тормозить, а иногда и срывать осуществление некоторых антинародных политических мер правительства. Но, с другой стороны, внутри парламента не родилось ни одного важного политического решения, сделавшегося государственным законом. Пользуясь большинством депутатских мандатов, правящая партия препятствует детальному обсуждению даже законопроектов, вносимых правительством. В парламентских комиссиях консервативные депутаты устраивают своего рода фехтование на шпагах с целью поразить не доводы оппонента, маску которого надевает правительство для придания парламентскому процессу демократического обличья, а воображение избирателей.
Законопроект, который предлагает правительство, составляют люди двух-трех уровней бюрократии - инициативная группа.
Она пишет "рингисё", производит "нэмаваси" сначала в министерской усадьбе, а потом в квартале Касумигасэки, где расположены почти все правительственные учреждения. Протащив законопроект через иерархические дебри своего и других министерств, инициативная группа доставляет "рингисё" в парламент.
Если президент промышленной или торговой фирмы только делает вид, что не понимает происходящего на его предприятии, то министру строить мину некомпетентности нужды нет. За редким исключением японские министры на самом деле профаны в деятельности своих министерств. "Ротация", позволяющая в промышленности или в торговле формировать разносторонних и знающих бизнесменов, вырождается в политике в нелепый, если исходить из здравого смысла, фарс с переодеванием. Занятие поочередно постов министра строительства, министра финансов, министра внешней торговли и промышленности или постов министра здравоохранения и министра иностранных дел - явление в Японии нередкое. Поэтому министерствами управляют фактически не министры, являющиеся непременно депутатами парламента, а заместители, выросшие из недр своих ведомств.
Ориентируясь на "ханко" зама, министр прикладывает к "рингисё" собственную именную печатку. О каком государственном подходе к законопроекту может идти в этом случае речь? Законопроекты часто отражают интересы узких слоев правящего класса - в зависимости от того, кто оказывает влияние на авторов "рингисё". В результате бюрократия приобрела в Японии весьма внушительную силу.
Она особенно чувствуется, когда "рингисё", содержащее законопроект, курсирует между министерствами и ведомствами. Если "нэмаваси" в рамках министерства все же способствует совершенствованию документа, то "окапывание корней" в квартале Касумигасэки выливается в беспринципный торг: я тебе - "ханко" на твоем "рингисё", ты мне - "ханко" на моем. Мое "рингисё" противоречит твоим интересам, и ты именную печатку не приложишь? В таком случае я не припечатаю "ханко" к твоему документу, хотя он и не затрагивает моей выгоды. И получается, что участь законопроекта зависит не от его нужности и важности, а от "нэмаваси", точнее, от межведомственного интриганства.
Однажды в Нью-Йорке выступал старейший и известнейший в Японии депутат парламента. Он рассказал о том, какие капиталовложения в американскую промышленность намерена произвести Япония. Вдруг депутата прервал вставший с места чиновник министерства финансов Японии, присутствовавший в зале. Чиновник сказал, что хотел бы дополнить слова депутата, и принялся говорить прямо противоположное тому, что минуту назад утверждал депутат. А тот не издал и звука протеста против чиновничьей бестактности.
Предположим, депутат захотел бы отстоять в парламенте собственную точку зрения, отличающуюся от той, какую занимает, например, министерство финансов. Чиновники министерства быстренько поставили бы депутата на место. Главное средство, с помощью которого депутаты привлекают голоса избирателей,- охват избирательных округов проектами государственного строительства. Благодаря строительству повышается занятость в округе, местные предприниматели получают новые возможности увеличивать прибыли. Чиновникам министерства финансов вполне по силам наказать депутата-"строптивца" исключением его избирательного округа из государственных строительных планов. В министерстве строительства им не составит сложности отыскать людей, с которыми вместе окончили университет, и те, подчиняясь общинным узам, выполнят просьбу бывших сокурсников.
В начале семидесятых годов японские судостроительные фирмы поняли, что углубление энергетического кризиса нанесет ощутимый удар по их бизнесу. В министерстве внешней торговли и промышленности сразу нашлись чиновники, возжелавшие составить "рингисё" с законопроектом, разрешающим вывести судостроительную отрасль из-под действия антимонопольного законодательства. "Рингисё" положенным маршрутом проплыло через это и несколько других министерств и вынырнуло в парламенте, который и одобрил законопроект. Судостроители смогли сократить производство на треть и не слишком при этом пострадали благодаря образованию картеля, позволившего поддерживать монопольно высокую цену на суда.
Журнал "Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт" поинтересовался у председателя правления фирмы "Сони" Акио Мориты, в чем причина тесного содружества бюрократического аппарата с предпринимателями. Морита сказал: "Каждая фирма выплачивает свыше 50 процентов своих прибылей правительству в виде налогов. Это значит, что правительство и фирма - совместное предприятие с долей участия пятьдесят на пятьдесят. Почему же правительству не относиться дружески к фирме?"
Дружески относиться к фирмам побуждают правительственную бюрократию и иные, кроме налогов, денежные поступления. По "делу Локхид" проходили перед судом 17 человек. Четверо из них - государственные служащие. Через японские фирмы они получали взятки от американской авиастроительной корпорации. За послевоенные годы около двадцати членов правительства, включая четверых премьер-министров, оказались замешанными в крупных финансовых злоупотреблениях. Число изобличенных коррупционеров в верхнем слое руководителей министерств - от "буте", заведующего отделом, и выше - составило за тот же период, по самым скромным подсчетам, 270 человек. Можно понять сетования Блументаля, бывшего американского министра финансов, и Уолкера, занимавшегося в Токио американской внешней торговлей: сложно вести дела со страной, где действует не одно правительство, а множество маленьких правительств, часто соперничающих друг с другом, и где для осуществления какого-либо начинания надо провести "нэмаваси" во всех до единого министерствах.
Нелегко бывает и самим японским премьер-министрам, если они проявляют вдруг самостоятельность. Какуэй Танака в сердцах бросил как-то: "Работа премьер-министра на 80 процентов сводится к тому, чтобы заставлять государственный аппарат подчиняться ему". Американский сенатор Роберт Доул возмущенно говорил, что "профессиональные чиновники, которые руководят японским государственным аппаратом, вежливо выслушивают своих политических лидеров и полностью игнорируют их указания". Негодование сенатора вызвал чиновничий саботаж правительственных мер по сокращению огромного актива Японии в торговле с США. Американский вице-президент Джордж Буш попросту потребовал от министра иностранных дел Японии Синтаро Абэ взнуздать наконец государственный аппарат, препятствующий открытию японского рынка для иностранных товаров. И Абэ вынужден был признать, что японские политические деятели "недостаточно влияют на бюрократию".
Вместе с тем и в США и в Западной Европе отдают должное формальной дисциплинированности японских чиновников. Всесведущая японская статистика знает даже число нарушений правил внутреннего распорядка в министерствах и ведомствах. В 1984 году таких нарушений было 2142 - совсем немного для страны с двухмиллионным штатом чиновников.
Есть ли будущее у системы "ринги"? В управлении предприятиями, промышленными и торговыми фирмами, банками система "ринги", мне кажется, уцелеет еще долго. При всех недостатках она позволяет увеличивать прибыль. Но сохранится ли эта система в управлении страной? Внутри министерств и ведомств станут, вероятно, и дальше решать вопросы посредством "рингисё" и "нэмаваси", однако в методах и манере руководства на вершине государственной власти могут произойти серьезные изменения.
Лидеры XXI века: поточное производство
Сооружение, воздвигнутое в приморском городке Тигасаки, неподалеку от Токио, необыкновенно по форме и назначению. Архитектор с явно горячечным воображением слил в единый комплекс средневековый японский замок, многоэтажную очень современную панельно-стеклянную коробку, островерхую кирху и опоясанный колоннами дворец в древнегреческом стиле.
В этом комплексе производится сборка. Нет, не телевизоров, автомобилей или часов, а... политических и экономических лидеров Японии XXI века. Так отозвались на открытие в Тигасаки "Школы государственного управления и промышленного менеджмента имени Коносукэ Мацуситы" японские газеты. Коносукэ Мацусита первым в Японии применил в своем концерне на сборке поточную линию. Формы обучения в школе показались журналистам весьма похожими на конвейерное комплектование продукции.
Имя Мацуситы неспроста значится на фронтоне учебного заведения - в его строительство вложено 7 миллиардов иен личных денег электронного магната и 5 миллиардов иен, принадлежащих концерну.
"Дел спешных и разных - гора, и все же необходимо отложить их и подумать о воспитании человека". Биографы Коносукэ Мацуситы относят это его высказывание к 1928 году. То было время, когда в Японии состоялись первые в ее истории парламентские выборы и пролетарские партии завоевали 8 депутатских мест, когда укрепилось первое подлинно революционное профсоюзное объединение, когда полицейский террор уже перестал быть всесильным. Мацусита понял, что если не принять меры, то рухнут пошедшие трещинами стены общинного сознания, которое помогало надежно охранять от экономических и социальных потрясений огромные прибыли предпринимателя.
Тогда-то Мацусита и заложил основы собственной "философской" системы, суть которой сводится к сформулированному им постулату: "Главной заботой рабочих,- слово "персонал" станут употреблять значительно позже,- должны быть прибыли "Мацусита дэнки" и гармония на предприятиях". В "философской" системе концерн выставлялся конечно же семьей, рабочие - ее членами, а сам Мацусита - заботливым отцом. Рабочие были обязаны штудировать нравоучительные трактаты Мацуситы в учрежденном им "Научно-исследовательском институте мира, счастья и процветания".
Много лет спустя Мацусита, передав наследникам скипетр и державу электронной империи, целиком посвятил себя раздумьям о "воспитании". Поражение японского милитаризма во второй мировой войне, резкий подъем антимонополистического движения трудящихся в первые послевоенные годы, потускнение общинных моральных ценностей, что приносили Мацусите ценности материальные, снова привели магната к мысли о необходимости образовать специальное учебное заведение - на сей раз не для "персонала", а для лидеров. Мацусита полностью разделял мнение председателя судостроительной фирмы "Мицуи дзосен" Исаму Ямаситы: "На менеджеров возложена обязанность создавать условия, в которых люди могли бы наслаждаться общинной жизнью. Прежде всего менеджеры несут ответственность за сохранение общинной жизни".
Чтобы непрестанно гальванизировать у японцев общинное сознание, требуются идеи относительно того, как это делать. Удары молотка по интеллекту, принимаемому за гвоздь,- не лучший, разумеется, способ выковывания таких идей. В результате плотницкого обращения с людскими головами остаются в целости черепа крепкие, но пустые. Этим, видимо, и было вызвано предостережение Мацуситы: "Недостаток хороших политиков грозит Японии многими бедами".
О том, что такие беды не за горами, можно заключить из слов крупной буржуазной газеты "Иомиури": "Ни один японский министр не способен взяться за осуществление какого-либо далеко идущего административного начинания". Нет, газета не отрицала решающего значения группового разума, но, чтобы община действовала, она нуждается в умелом лидере, считала она.
Известный японский социолог добавил дополнительный штрих к портрету японского политика. "Во время парламентских дебатов деятели высшего звена правящей партии похожи на говорящие автоматы, ибо читают по чужой шпаргалке,- сказал он.- Некомпетентность этих деятелей потрясающа".
Я знавал влиятельного политика, который был уверен, что Гоген - название фирмы, изготавливающей фотоаппараты, и что СССР населяют три нации: славяне, татаро-монголы и казаки. После токийской встречи глав государств и правительств семи развитых капиталистических стран ныне покойный премьер-министр Японии Масаёси Охира пожаловался: "Я чувствовал себя среди них, - Охира имел в виду участников встречи,- чужим. Нас разъединял не только языковой барьер, но часто и непонимание мною сути их разговоров".
Ютака Хисакадо - ректор "Школы государственного управления и промышленного менеджмента" - молод, быстр в движениях, самонадеян и нескрываемо высокомерен, что весьма диковинно для японца, вступившего в контакт с иностранцем. Как потом выяснилось, это была не самая большая необычность, с какой я столкнулся в школе.
- После второй мировой войны Япония добилась значительных экономических высот, но развитие духовной жизни, культуры, образования сильно отстало.- С категоричностью характеристики послевоенной Японии можно было согласиться. Но затем Хисакадо сказал: - В XXI веке Япония, которая превратится к тому времени в экономического лидера мира, должна иметь политику, культуру, образование столь же высокого уровня, как и экономика.
Я хотел возразить, но по непоколебимо убежденному тону ректора почувствовал: доказывать обратное означало бы выглядеть в его глазах невеждой, на разговор с которым жаль тратить время, а я только начал знакомиться со школой.
Определив будущее страны, Хисакадо четко обрисовал и место в ней воспитанников школы:
- Они станут,- сказал Хисакадо,- осуществлять руководство политикой, экономикой, идеологией, культурой таким образом, чтобы все это соответствовало предназначению Японии главенствовать над миром.
Я внимательно смотрел на Хисакадо и силился понять, верит ли он сам в то, что говорит? И пришел к выводу: верит. Но откуда у него эти речи, почти дословно повторяющие лозунги идеологов довоенного милитаризма об "исторической миссии" Японии? Ведь родился-то Хисакадо после окончания войны и сам лозунгов не слышал.
И я вспомнил другое интервью и тоже с человеком, смотревшим на меня сверху вниз - с высоты своего возраста и своего жизненного опыта. Это был Минору Гэнда. Набирался он опыта в эскадрилье, что участвовала в вероломном нападении на Перл-Харбор, в боях на Тихом океане и в Юго-Восточной Азии, в штабе японских ВВС, которым руководил в послевоенные годы, и в нынешнем парламенте, куда был избран. "Мы сражались не напрасно,- сказал мне Минору Гэнда.- Пусть мы проиграли. Но это временно. Испытания лишь закалили нас для предстоящего выполнения долга, завещанного богами,- поставить Японию на вершину мира".
Можно было бы не обращать внимания на высказывания милитаристского недобитка Гэнды, считая их бредовыми. Но как сделать это, если премьер-министр Ясухиро Накасонэ заявил нечто очень близкое словам Гэнды? "Мы должны создать,- сказал премьер-министр,- формулу общества, не имеющего прецедента ни в какой другой стране".
Мне сделался ясным источник мыслей ректора школы. Понял я также, почему именно ему Коносукэ Мацусита поручил заведовать школой.
Кого же учат в школе "создавать формулу общества, не имеющего прецедента"?
"Это - здоровые мужчины не старше 25 лет, уже получившие образование в объеме университета или колледжа и имеющие стаж практической деятельности,- написал Коносукэ Мацусита в основополагающих указаниях по организации обучения в школе.- Из числа таких учащихся Япония получит в XXI веке молодых, энергичных и знающих лидеров. Мы отбираем учащихся,- подчеркнул Мацусита,- исходя из их жизненных устремлений и личных качеств".
Распознать "жизненные устремления и личные качества" слушателей школы труда не составляет. Все они - выходцы из верхнего слоя общества: сыновья президентов крупных фирм, губернаторов, консервативных депутатов парламента.
- Чему обучают в школе? - спросил я у Ютака Хисакадо.
То, что услышал в ответ, оказалось еще одной особенностью учебного заведения. Характер обучения в нем самым разительным образом отличался от принятых в Японии принципов образования, основанных на "забивании гвоздей". В школе строго следовали предписаниям Мацуситы: "Школа даст лидерам XXI века знаний больше, чем нынешние политики получили в любом из университетов. Японские учебные заведения выродились,- богатство и влияние Мацуситы позволяли ему не церемониться,- в фабрики по производству схоластов в лучшем случае или тупиц - в худшем".
- У нас нет обязательных теоретических дисциплин,- рассказал ректор о практическом преломлении педагогических взглядов Мацуситы.- Слушатели школы изучают теорию самостоятельно - ведь они уже имеют высшее образование. Единственное, что на первом курсе мы им показываем, это - методы самостоятельного приобретения знаний по книгам.
Я навострил уши. Школа и ее учащиеся не могли не вызвать у меня антипатии. Она появилась в начале интервью с ректором. Но я вынужден был признать рациональность принятого в школе способа приобщения к теоретическим знаниям. Научившись самостоятельной работе с книгами, выпускники школы сумеют потом регулярно обновлять свой теоретический багаж, устаревающий, как подсчитано специалистами, каждые пять - десять лет.
Хисакадо продолжал:
- Для занятий по практической политике, практической экономике, практической идеологии мы приглашаем председателей и генеральных секретарей политических партий, в первую очередь - либерально-демократической партии, президентов фирм и банков, министров, известнейших журналистов телевидения и газет. Чтобы слушатели привыкали к атмосфере международных конференций, лекции и семинары мы проводим в помещении с круглым столом, с телекамерами и микрофонами. Даже таблички с фамилиями слушателей ставим на стол.
Я побывал на таком семинаре. Его вел кто-то из высших чиновников министерства внешней торговли и промышленности. Если бы не знать, что находишься в учебном заведении, то можно было бы подумать, что идет сессия какого-либо органа ООН. Такое впечатление вызывалось содержанием и формой обсуждения проблем.
- Политический или экономический лидер должен обладать истинно японским духом,- сказал далее ректор школы.- Для этого слушатели занимаются традиционной японской каллиграфией, постигают "чайную церемонию", икебану.
Я вспомнил выпущенную накануне парламентских выборов пропагандистскую брошюру о премьер-министре Накасонэ. На самой крупной фотографии в брошюре премьер-министр был изображен с палитрой в руках перед мольбертом. Премьер-министр мог бы позировать фотографу и за составлением икебаны. Дело ведь не в занятии, а в образе, который принимает политик в глазах избирателей. Добропорядочностью, солидностью, просвещенностью веяло от снимка в брошюре. Не проголосовать за такого почитателя искусств значило бы изменить здравому смыслу.
- Физическое воспитание - один из двух обязательных предметов,- продолжал объяснять ректор Хисака-до.- Физическому воспитанию отводятся ежедневно 90 минут. Лидер - будь то премьер-министр или глава корпорации - должен обладать крепким здоровьем, выносливостью.
Что верно, то верно: надо быть поистине закаленным марафонцем, чтобы выдержать избирательную кампанию, длящуюся обычно месяц. Я не раз ездил с японскими премьер-министрами в предвыборные поездки. Восемь часов пути в автобусе. Пять-шесть выступлений в разных городах с крыши автобуса. Пресс-конференции для журналистов. Более тысячи рукопожатий с избирателями. И почти все время на ногах с поднятой для приветствия рукой и жизнерадостной улыбкой на лице.
- Другой обязательный предмет - английский язык.- Ректор добросовестно излагал ход учебного процесса в школе.- Руководить страной - мировым экономическим гигантом - невозможно без знания иностранного языка. В XXI веке японских руководителей будут слушать все, причем без переводчика.
Помните сетование премьер-министра Охиры после токийской встречи глав государств и правительств семи развитых капиталистических стран? Разрабатывая учебную программу в школе, Коносукэ Мацусита стремился не к тому, чтобы японские лидеры XXI века понимали руководителей других государств, а чтобы другие руководители незамедлительно уясняли волю лидеров Японии.
Следует, однако, отдать должное Мацусите - учебный процесс в школе отвечает ее назначению готовить деятелей крупного масштаба. Штамповка, принятая в обычных японских высших учебных заведениях, здесь не годилась. Требовалась индивидуальная сборка, тщательная подгонка комплектующих деталей. Талантливый политический или экономический руководитель - все равно что произведение искусства. И на создание шедевров в школе не жалеют ни денег, ни времени, ни сил.
Слушателю, прочащему себя, скажем, в партийные лидеры, индивидуальные консультации дает генеральный секретарь правящей в Японии партии. Этот слушатель получает командировку в Европу, чтобы услышать о деятельности английских консерваторов непосредственно от председателя партии тори, а о тактике французских социалистов - от первого секретаря социалистической партии. Будущему президенту банка лекции читают министр финансов Японии и глава Японской торгово-промышленной палаты. Для семинарских занятий стараются пригласить кого-нибудь из директоров Международного валютного фонда или члена совета управляющих Международного банка реконструкции и развития.
Пять часов утра. Темно. С моря доносится грохот мечущихся под злым осенним ветром волн. Ветер бесцеремонно проникает под куртку, заставляя ежиться и приплясывать, чтобы согреться. Наконец побудка. Вижу, как в окнах общежития вспыхивает свет. Через минуту во двор школы выбегают слушатели - в одних лишь спортивных трусах и майках. В динамиках раздается музыка и начинается физзарядка. После нее - уборка двора и улицы подле здания школы. Затем - завтрак. В столовой - самообслуживание. Слушатели сами моют за собой посуду. Если в расписании дня есть урок труда, то слушатели или отправляются на близлежащий вокзал чистить прохожим ботинки, или выходят в поле разбрасывать навоз, или едут на завод, где их используют в качестве разнорабочих. Нет сомнения, политическому или хозяйственному руководителю полезно знать жизнь во всех ее проявлениях, но демагогия основателя школы Мацуситы видна, как говорится, невооруженным глазом.
Когда консервативные депутаты парламента принимаются уверять, что выражают интересы народа, это звучит смешно. Депутаты далеко не бедствуют - каждый из них имеет годовой доход, превышающий 25 миллионов иен, а у депутата от либерально-демократической партии Сёкити Уэхара он составлял 2 миллиарда иен. Японскому рабочему надо трудиться тысячу лет, чтобы заработать такую сумму. Хотелось конечно же Уэхаре ударить себя в грудь и воскликнуть: "Да я улицы подметал!" Но он отродясь не держал в руках метлы, не наводил глянец на чужих ботинках и не разбрасывал навоз. А лидеры XXI века смогут заявить, что делали и то, и другое, и третье.
За долгую жизнь Мацусите пришлось быть очевидцем немалого числа экономических и политических потрясений. Он понимал, что история Японии, как и всего капиталистического мира, и впредь будет двигаться по такой же ухабистой дороге. Лидеры XXI века обязаны знать, как действовать в кризисных ситуациях, смекнул Мацусита, и включил в учебную программу школы практику в компаниях, терпящих банкротство и выкарабкивающихся из него.
Перед тем как разойтись по кабинетам - у каждого слушателя своя рабочая комната,- проводятся общее построение, декламация заповедей школы и хоровое пение ее гимна, как и на заводах концерна "Мацусита дэнки".
"Построим мир таким, чтобы он соответствовал нашим идеалам добра, счастья и процветания",- скандировали будущие премьер-министры и руководители политических партий.
"Собственной силой пробьем свой путь, и мир будет прислушиваться к нам, преисполненный почтения за нашу мощь и энергию",- возглашали министры обороны и министры иностранных дел XXI века.
"Откроем миру новое будущее и создадим его в соответствии с нашими транснациональными идеями",- пели свой гимн кандидаты во властелины мира.
- Кем вы хотите стать после окончания школы?
- Кем? - переспросил учащийся школы Аисава, и его губы тронула снисходительная усмешка, означавшая, как мне показалось, что Аисава, чей путь четко прочерчен на десятилетия вперед, считает мой вопрос, мягко говоря, странным. Он медленно откинулся в кресле у письменного стола и небрежно бросил: - Я буду политическим лидером высшего ранга, буду занимать ведущее место в политической жизни страны.
- Я думаю сейчас не о том, кем стану после окончания школы, а о том, кем сделаюсь еще в ее стенах.- Такой ответ дал мне другой слушатель, Уэниси.- Я планирую пройти в депутаты городского или префектурального собрания. А после окончания школы двинусь выше - в центральные органы власти.
- Среди заповедей школы есть такая: "Любить японское государство, вносить вклад в процветание и счастье всего человечества".- Это сказал мне третий учащийся школы, Сима.- Иными словами, работая на благо Японии, я буду способствовать процветанию и счастью всего мира. Я намерен стать лидером мирового масштаба.
Новый вопрос, заданный мною всем троим, я сформулировал так: "Как вы намерены служить интересам страны?"
- Надо будет образовать такой мировой порядок,- сказал Аисава,- при котором Япония получит наилучшие условия для своего развития. Основа японской мощи - экономика,- продолжил он.- Значит,- подвел он итог,- предстоит перестраивать мировой экономический порядок, чтобы ничто не мешало быстрому экономическому росту Японии. В этом я усматриваю служение японским государственным интересам.
- Если каждая организация, каждое предприятие будут наилучшим образом выполнять свои функции, то это и станет наилучшей формой служения государству,- дал свой ответ Уэниси.- Возьмем городское или префектуральное собрание,- решил пояснить он.- Сохранение в них сотрудничества между всеми партиями - правящей и оппозиционными, достижение социального согласия в обществе и есть служение государственным интересам. То, что я сказал,- закончил Уэниси,- относится и к парламенту тоже.
- Японские национальные интересы неразрывно связаны с интернациональными интересами, поскольку японская экономика является частью мирового хозяйства,- сказал Сима.- Поэтому, служа японским государственным интересам, я буду служить одновременно интересам всего человечества. Добиваясь процветания Японии, я буду содействовать тем самым процветанию всего человечества.
Я понял, что эти уже готовы для прохождения через отдел технического контроля на конвейере сборки японских лидеров XXI века, сконструированном Мацуситой. Эти вполне усвоили его "философию", воспринятую всеми японскими монополистами: "Прибыль японских предпринимателей является патриотическим вкладом на благо Японии прежде всего, а затем и остального мира".
В нынешний век ни один предприниматель не объявляет своей главной целью достижение максимальных прибылей. Это столь же старомодно, как желание завладеть золотым руном или сокровищами инков. Зато все предприниматели дружно твердят о неустанной заботе о благе общества.
В школе я услышал, как учащиеся благоговейно произносили "философские" сентенции Мацуситы, и вспомнил интервью профессора Стэнфордской школы бизнеса в США Ричарда Паскаля журналу "Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт". Перечисляя способы, с помощью которых японцы приводят в движение свою производственную систему, крупнейший американский знаток японского менеджмента упомянул также об идеалах и моральных устоях, настойчиво и постоянно пропагандируемых в Японии на предприятиях и в фирмах. "Японцы относятся к ним,- сказал Паскаль,- почти так же серьезно, как мы относимся к ценностям, заложенным в наших религиозных институтах".
Известно, что проповедь тем действеннее, чем глубже вера самого проповедника. Потому-то и добиваются в школе от слушателей не простого заучивания постулатов Мацуситы, а проникновения в их суть. Когда придет для слушателей время убеждать других в истинности этих постулатов, то лидеры XXI века должны уметь делать это с наибольшим эффектом.
Однако идейной подготовки к выполнению роли лидера мало, чтобы успешно управлять министерством или корпорацией. Нужны профессиональные знания. Какие прежде всего? Ректор Ютака Хисакадо дал мне прослушать записанную на магнитофон лекцию по менеджменту, с которой непременно знакомят новичков в школе.
"Может ли директор завода стать со временем президентом фирмы? - доносился из динамика ровный голос лектора.- Может. И вероятно, фирма будет успешно решать многие технологические проблемы. Может ли глава финансового департамента стать со временем президентом фирмы? Может. И вероятно, фирма будет на хорошем счету у банков и ей никто не откажет в кредитах. Может ли глава департамента реализации готовой продукции стать со временем президентом фирмы? - голос из динамика звучал по-прежнему бесстрастно и ровно.- Может. И вероятно, фирма будет быстро завоевывать рынки. Но кем должен быть президент до назначения на этот пост, чтобы фирма достигла успеха и в технологии, и в финансах, и в реализации? - в голосе появилась приподнятость, и после паузы, настраивавшей на повышенное внимание к тому, что прозвучит дальше, он торжественно произнес: - Чтобы фирма процветала во всех областях, президент до того, как занять свой пост, должен достаточно долго поработать администратором, ведающим организацией совместной деятельности людей, и накопить опыт налаживания человеческих отношений. В этом случае он подберет нужных для фирмы работников и наилучшим образом подвигнет их эффективно трудиться".
Естественно, следующий мой вопрос к ректору был таким: "Что это за наилучший способ, побуждающий людей эффективно трудиться, и обучают ли ему слушателей?"
- Конечно, обучают,- сказал Хисакадо. Он привел меня в школьную библиотеку и показал длинный ряд стеллажей с магнитофонными кассетами.- Здесь записаны лекции, прочитанные в школе на эту тему,- пояснил ректор.
Со стеллажа, где, судя по прикрепленной к нему карточке, хранились лекций по учебному курсу "Какой быть промышленной компании", я снял одну из кассет и поставил на магнитофон. Уже после первых слов лектора - им оказался сам Коносукэ Мацусита - мне сделалось ясно: учащимся школы внушают, что наилучший способ побудить персонал продуктивно и высококачественно трудиться - это создать на предприятии, в учреждении, в конторе обстановку земледельческой общины.
"На менеджеров возложена обязанность создавать условия, в которых люди могли бы наслаждаться общинной жизнью". В очередной раз обстоятельства заставили меня вспомнить высказывание судостроительного "короля" Исаму Ямаситы и его заповедь: "Прежде всего мы, менеджеры, несем ответственность за сохранение общинной жизни".
Для людей труда, для персонала, но не для лидеров, которые намерены руководить Японией в XXI веке, уготованы общинные порядки, рождающие холопство и растаптывающие личность, словом, плодящие манкуртов. У пестуемой в "Школе государственного управления и промышленного менеджмента имени Коносукэ Мацуситы" элиты - предназначенность мыслить, созидать, предвидеть, а также поворачивать в нужном ей, элите, направлении усилия манкуртов.
И еще. Учащиеся школы, интервью у которых мне было разрешено взять, вполне созрели, чтобы еще раз попытаться создать так называемую "великую восточноазиатскую сферу сопроцветания", как именовала старая военщина японскую колониальную империю. Только границы новой "сферы сопроцветания" мыслятся несравненно шире, чем прежней. Учащиеся не могут не знать, к чему это однажды привело страну. Однако понимают ли они суть преподанного милитаристской Японии урока? Сдается, что не понимают.
|
|