К. ЛАПИН.
Прежде всего оговоримся: "берет", "забирает за душу" - явно не литературоведческий термин. А читатели часто говорят:
- Эта книга взяла за душу!.. Или наоборот:
- Не тронул мое сердце автор... И, может быть, нет ничего справедливее этого определения, ибо что такое литература, как не воздействие словом, художественными образами на эмоции читателя, на его душу?
Литература должна воздействовать на читателя положительно, увлекая его на большие дела, рождая в нем высокие чувства. Когда мы видим в произведении нравственный рост героя, даже, предположим, ошибавшегося вначале, - его пример не может не увлечь, не повести за собой.
Тему любви, которая играет немалое значение в нашей литературе, нельзя оторвать от остальной жизни и деятельности героев. Это не история того, как кто-то с кем-то сошелся или разошелся, это глубокая, общественно значимая тема. Брак - испытание человеческих чувств, обоюдных взглядов на жизнь, на труд, на мир.
Почему же иное произведение, будто бы и написанное на жизненно нужную тему, и написанное талантливо, оставляет холодным, а то и раздражает? Почему даже счастливая развязка порой не дает ощущения благополучия, гармонии? И почему, наоборот, волнует и радует другое произведение, в котором, на первый взгляд, все идет не так гладко, как хотелось бы?
Рассмотрим в этой связи некоторые произведения прошлого года, посвященные проблеме конфликта в семье.
Секретарь райкома партии Сухов не удовлетворен своей семейной жизнью. Его жена, бывшая некогда хорошей работницей на заводе, зазналась, по-барски ведет себя с окружающими. Если довериться авторской характеристике, - она, в отличие от делового, хотя и несколько суховатого Сухова (не потому ли он, кстати, и носит эту фамилию), мало симпатичный человек, мещанка. Суховской жене противопоставлена комсомолка Маша. Слушая ее бойкую речь, знакомясь с ее поступками, не всегда логичными и правильными, но идущими от живого ее характера, от любви к жизни, к работе, к людям, мы начинаем понимать Сухова, который всерьез задумывается над тем, что "может быть, она и есть то самое, чего ему так не хватало все время".
Но герой рассказа - не только стареющий мужчина, потянувшийся к юной любви, - он коммунист, руководитель района, у него учатся, по нему равняются люди. Имеет ли, например, Сухов право укорять своего сотрудника Набокова в моральном разложении, если сам находится на весьма опасном пути? Может ли Сухов осуждать свою жену за барские замашки, за неверное воспитание сына, когда сам он далеко не образец?
Не беремся советовать опытному и талантливому автору С. Антонову, как он должен был поступать со своими героями, поставленными им самим в весьма сложное положение. Расскажем просто, чем кончается рассказ "Новый сотрудник", о котором идет речь ("Новый мир", № 3, 1954).
Распорядившись перевести Машу на работу в МТС, так сказать, "от греха подальше", Сухов идет в жене. Ну, что ты так смотришь? - говорит он ей. - Будем жить дальше, Нюра?" Но как им жить дальше, если за страницу до "счастливой" развязки автор писал о своем герое следующее: "...он хорошо понимал, что с нынешнего вечера жизнь его резко переменилась, и неожиданное пламя, которое ему с таким трудом удалось погасить, обязательно вспыхнет в его душе снова - через неделю, через месяц, - но вспыхнет..."
Поставив задачу: во что бы то ни стало свести героев (а также развести и Набокова с его любовницей), автор формально доводит свое дело до конца. Но так как он умный и талантливый автор, - каждая деталь его рассказа вопиет против этого лишь внешнего, показного примирения. "Решительными шагами", как идут, опасаясь повернуть обратно или не дойти, возвращается Сухов домой; с супругой он разговаривает с "теплотой и грустью"; выслушав мужа, осчастливленная жена "беззвучно заплакала". Вот тебе и семейное счастье!
Какова же мораль рассказа? Во избежание неприятностей, возвращайтесь к своей прежней жене, даже если вы женились на ней некогда по ошибке, даже если вы не любите и не уважаете ее, даже если вся ваша семейная жизнь - сплошная затянувшаяся ошибка! Но читатель не верит в прочность семьи, восстановленной на таких шатких "основах", читатель понял из произведения, что если Сухов действительно хочет оставаться в семье, - он не имеет права жить дальше так, как жил до сих пор. Ведь он, Сухов, передовой человек, ответственен за то, что его жена, на которую он перестал обращать внимание, опустилась, погрязла в тряпках и хозяйстве, калечит своим уродливым воспитанием сына. Думает ли герой изменить свое отношение к жене, к семье? Читатель не узнает этого из произведения. Рассказ только сбивает его с толку, оставляет разочарованным, раздраженным. Зачем было ставить задачу, не желая (не верится, что не зная как) ее разрешить? Ведь в литературе читатель ищет подлинного ответа на вопросы, которые в обилии ставит перед ним жизнь.
Сколько сложнейших морально-этических проблем рождает каждый день наша действительность, показывает книжка И. Неручева "Большой вопрос", недавно вышедшая в Ленинграде. Скажем сразу: книга эта, носящая подзаголовок "Записки юриста", очень и очень уязвима в художественном отношении. Лишь в некоторых произведениях сборника - "Отец", "Большое сердце" - автор сумел скупо и верно наметить правдивый конфликт, дать отдельные живые черточки характера своих героев. Но работа И. Неручева, как и любое другое произведение, трактующее морально-этические проблемы, пользуется большим спросом у читателя, ее ищут в библиотеках, о ней говорят, реже - спорят. Почему не спорят, постараемся показать на одном произведении книги, давшем ей название, - на "Большом вопросе".
Немолодой инженер Великанов стал тяготиться своей женой, с которой они "...однолетки, вместе кончили институт, вместе на фронте провели войну". Он увлекся юной работницей завода, комсомолкой Ниной, о которой нам известно лишь то, что она "чудесная дивчина, дисциплинированная, энергичная. В цеху занимает первое место, по заводу - третье". Парторг завода, а позже работники суда, куда поступило заявление Великанова о разводе, хотят примирить супругов. Им это удается. "Дело было прекращено производством", - сообщает автор в присущем ему судебно-протокольном стиле.
Но почему же примирились супруги? Вряд ли способствовал этому парторг, который успокаивал расстроенную жену Великанова следующим образом: "...мы, партийная организация, ни тебя, ни твоего мужа не выпустим из поля зрения до тех пор, пока не добьемся своего: ваша семья должна быть и будет восстановлена". Не думаем, чтобы помогло делу вмешательство судьи, разговаривающего с Великановым в таком стиле: "Заметив у себя в семье нелады, вы должны были, гражданин Великанов, устранить их совместно с женой...". Не разъяснило сути дела и публичное покаяние Ольги Великановой на суде, рассказавшей, как, проводя весь день на производстве, а вечера - на бесчисленных заседаниях, она "самый сложный механизм - человека - оставила без внимания. Она забыла мужа и семью". Вряд ли Великанов, слушая ее, впервые осознал вдруг, что "перед ним был не инженер, занятый своим инженерским делом и ко всему на свете, кроме него, равнодушный, а любящая, страдающая женщина".
Почему же читатель не верит в любовь и страдания Ольги Великановой, в раскаяние ее супруга, в душевность и такт парторга и судьи?
Дело тут не только в художественной несостоятельности книжки, явной даже из приведенных цитат, не только в том, что невозможно волноваться, переживать за героев, которых не видишь, не ощущаешь, как живых людей. Дело и в том, что автор разворачивает перед читателем ситуацию с заранее готовым ответом: разводиться - нехорошо, аморально, значит, супругов Великановых надо свести во что бы то ни стало. А как будут они дальше жить вместе, работать, воспитывать своего ребенка (о котором, кстати, мы узнали еще меньше, чем о безликих супругах)? Вот это-то главное и остается нераскрытым.
Мы не сомневаемся, что в основу "Большого вопроса" лег жизненный факт, реальное дело. И вообще любой из десятка описанных в книге И. Неручева бракоразводных процессов мог бы лечь в основу художественного произведения - очерка, рассказа, повести, пьесы (далекие от мысли сопоставлять дарование авторов, вспомним, что в основу сюжета "Воскресения" лег случай из судебной практики А.Ф. Кони, о котором он рассказал Л.Н. Толстому), такого произведения, которое помогло бы формированию советских людей, воспитанию в них чувства морального долга по отношению к семье, к детям, к обществу. Всего этого нет у Неручева.
Желание привести своих героев во что бы то ни стало к "счастливой" развязке и сближает такие разные произведения, как "Большой вопрос" и "Новый сотрудник", позволяет нам говорить о них рядом. Ни безликие манекены И. Неручева, ни полутона полуотношений героев рассказа С. Антонова не устраивают читателя.
Останавливаясь на этих историях двух семей, оказавшихся на грани развала, мы предвидим возражения: так что же, вы за то, чтобы супруги не сходились? Нет, мы за укрепление семьи, за здоровые отношения в браке! Мы за то, чтобы дети не страдали из-за ошибок и заблуждений своих родителей! Мы встречали в жизни супругов, которые были близки в разводу, но сошлись и живут по сей день счастливо. И люди эти глубоко симпатичны вам.
Мы только за то, чтобы авторы, показывая сложные человеческие судьбы, не упрощали, не обедняли своих героев, прибегая чуть ли не к мерам административного воздействия там, где требуется проникновенное участие в их судьбе. Пусть покажет автор, как его герои спотыкаются порой, ушибаясь об острые углы, и все же находят общую свою судьбу, свое счастье! Как они смиряют себя, "становясь на горло собственной песне"! Как расходятся, наконец, поняв, что другого выхода нет, что вместе жить невозможно.
* * *
Можно было бы вспомнить здесь большие чувства настоящих людей Даши и Телегина из "Хождения по мукам" А. Толстого, пронесенные ими сквозь бури и голы; вспомнить строгую красоту отношений Кирилла Извекова и Аночки из "Первых радостей" К. Федина. Можно было бы припомнить то, как единственно верно ведут себя герои "Жатвы" Г. Николаевой в очень трудной обстановке, сложившейся в романе. Но мы решили ограничить себя лишь некоторыми произведениями последнего года, ибо и они дают достаточную пищу для размышлений и выводов.
История конфликта в молодой семье колхозного тракториста Федора Соловейкова из повести В. Тендрякова "Не ко двору" (журнал "Новый мир", № 6, 1954) не имеет "счастливой" развязки. Герой этого произведения - хороший комсомолец, первый и в труде, и в пляске, - влюбился в красавицу Стешу Ряшкину. Но, женившись, Федор начинает понемногу осознавать, что Стеша - вовсе не та девушка, какой он вообразил ее себе. Здоровая, крепкая, из тех, о которых говорят "кровь с молоком", она, вместо того чтобы работать в колхозе, отсиживается на сытном и покойном месте приемщицы на маслозаводе. Из комсомола Стеша выбыла "механически", она ничем в жизни не интересуется, находясь под влиянием своих родителей - отсталых людей, пропитанных стяжательским духом.
Стешин идеал счастья - "мир, тишина да дом - полная чаша" - не устраивает Федора. Для его счастья нужно, чтобы полной чашей стал колхоз, весь район, вся страна. Федор пытается переубедить, перевоспитать свою жену. Но слишком глубоко сидит в ней ряшкинская закваска. Дело доходит до разрыва: Федор оставляет ненавистный ему дом; молодая жена, ожидающая ребенка, остается с родителями.
Читатель, успевший узнать героев повести "Не ко двору", ощущающий их как живых людей, своих современников, решительно принимает сторону Федора. И, когда в семейную драму вмешивается секретарь райкома комсомола Нина Глазычева, которой Стеша успела пожаловаться на "бросившего" ее мужа-комсомольца, читатель не может разделить внешне правильных, а по сути дела фальшивых ханжеских действий Глазычевой. О многом мог бы рассказать ей наш герой, если бы секретарь поговорила с ним по душам, - и о том, как возникла его любовь к Стеше, и о начале недоразумений между ними, и о незаконно взятой ее отцом в колхозе лошади для вспашки личного огорода, и о том, как злодейски изувечили Ряшкины соседскую козу, "пощипавшую огурчики"... Но молодой, не имеющий жизненного опыта секретарь райкома еще не умеет слушать людей, она предпочитает поучать сама. "Нина Глазычева упомянула и о словах Горького, что человек - звучит гордо, и о том, как умел любить Николай Островский, и даже о декабристах, чьи жены добровольно уехали в ссылку за мужьями. У Нины выходило так, что и декабристы умели воспитывать жен". (Заметим в скобках: тендряковская Нина Глазычева - младшая сестра сухарю-парторгу из "Большого вопроса", хотя И. Неручев и пытался выдать последнего за положительного героя. Ведь употребление высоких и правильных слов еще не делает оратора морально высоким, правильным человеком, - подобные слова может произносить и неодушевленный репродуктор. Живой человек тем и отличается от механизма, что он знает, когда и где сказать нужное слово.)
Будто бы и не разрешен до конца конфликт в повести "Не ко двору", будто бы невесел на первый взгляд и ее финал (родив ребенка, Стеша возвращается в родительский дом, а Федор остается один), но почему же в целом произведение рождает хорошее, оптимистическое чувство? Да потому, что читатель твердо знает: не уступит, не продаст своей большой правды Федор Соловейков. Широк его духовный мир, все пути открыты ему, такой не может не победить. И ведь Стеша - стоит ей как следует захотеть этого - может стать настоящим человеком.
Не завершив будто бы до конца конфликта между героями (в книжном варианте повести автор, правда, пошел немного дальше, приведя Стешу под окна клуба, где танцует в одиночестве Федор), писатель на самом деле открыл перед читателем перспективу: додумывай, решай, на чьей ты стороне, как ты сам поступил бы в подобной ситуации. Ведь значение литературы не только в показе примеров, достойных подражания, - не меньше может "сработать" и пример от противного, Главное, чтобы произведение не оставило читателя холодным, равнодушным, чтобы оно способствовало воспитанию лучших черт в человеке.
В приветствии ЦК КПСС Второму съезду писателей подчеркивалась необходимость со всей силой и страстностью бичевать пережитки старого, собственнического мира в сознании людей, бичевать людей равнодушных и косных, помогать вытравлять из нашей жизни все антиобщественное и обветшалое. И там же подчеркивалась необходимость проявления проникновенной чуткости к переживаниям людей, умения изобразить это в увлекательной и доходчивой художественной форме.
Не хотелось бы повторять здесь прописных истин, говоря, что автору совсем не нужно объяснять поведение своих героев, если он сумел верно показать его, что никакой самый благоприятный готовый результат или принудительно-счастливая развязка не заменит глубокой и верной постановки вопроса, естественного и логичного развития характеров.
И все же приходится говорить об этом. В журнале "Октябрь" (№ 10, 1954) была напечатана статья Н. Громова "О ясности замысла". Знаменательное название! Верно разобрав характеры героев В. Тендрякова, правильно оценив жизненность конфликта, поставленного в произведении, критик все же заявляет, что "ясного ответа" на поставленные вопросы "автор не дает". "...Авторская позиция "невмешательства" привела к искажению перспективы, соотношение сил оказалось изображенным неверно".
Но почему же, почему? Несмотря на то, что в повести действуют целых трое Ряшкиных - неисправимые индивидуалисты-родители и покорная им, однако, вовсе не "безнадежная", что видно по ее протесту в конце произведения, Стеша - каждый непредубежденный читатель понимает, что таких людей, как Федор Соловейков, много больше, чем Ряшкиных, что именно такие люди, как Федор, представляют наше, советское общество, активно борющееся с пережитками частнособственнического сознания в быту.
Мы знаем немало примеров прямого авторского вмешательства в ход повествования (скажем, у А. Фадеева в "Молодой гвардии"), это законный прием. Но активное вмешательство автора проявляется по-разному. В повести "Не ко двору" мы его видим решительно во всем - и в тонкой, психологической характеристике ее героев, и в их верных внешних портретах, и решительно в каждой тщательно отобранной детали произведения. Вот та же Нина Глазычева будто бы активно "вмешалась" в жизнь молодой четы. Но авторское вмешательство в данном конкретном случае сказалось как раз в другом - в сатирически злой окраске образа секретаря, молодой ханжи!
То, что критик называет словом "невмешательство", есть, на самом деле, доверие к умному читателю, который сам прекрасно разберется в написанном, если писатель не следует заранее намеченной схеме, если замысел его верен и благороден, а выполнение - художественно. Важнейшим качеством повести "Не ко двору", кроме ее художественных достоинств, являются высокая требовательность автора к людям, его нежелание прибегать к компромиссам, его страстная заинтересованность в созданий подлинно гармоничной, крепкой семьи - первичной государственной ячейки нашего социалистического общества. Борьбу своего героя с ряшкиными он сумел показать, как общественно значимый факт, и в этом заслуга молодого литератора. Читатель сам, без подсказки, сделает верные выводы, если автор покажет ему логику развития характеров своих героев, логику развития событий. И пусть иной автор пеняет на себя, если эти выводы не совпадут порой с принудительным "поцелуем под занавес".
Любовь - не сладкий довесок к "основной" (предположим, к "производственной") деятельности героев, - она, как и труд человека, как и все остальное, есть сама жизнь его. И там, где показаны настоящие , люди, там присутствуют и настоящие чувства, там читателя "берет за живое".
|
|
В Ереване за годы советской власти создано около пятидесяти кинотеатров и клубов. Недавно на проспекте имени Сталина открылся новый кинотеатр "Наири". Он сооружен по проекту архитекторов Г. Таманяна и Ф. Майе-Такесяна. Здание облицовано красивым оранжевым туфом. В нижнем этаже размещены фойе и большой зал, где посетители в ожидании сеанса могут послушать эстрадный концерт. На снимке: новый кинотеатр "Наири" в Ереване. | |
Фото В. Реута. |
Исполнилось пятьдесят лет А.О. Абзалон (Анне Саксе), известной советской писательнице, заслуженному деятелю культуры Латвийской ССР.
Свою литературную работу Анна Саксе начала в 20-е годы в буржуазной Латвии. Но только в Советской Латвии ее талант приобрел подлинную реалистическую силу и размах.
Постоянная и любимая тема творчества А. Саксе - простой трудовой человек старой и новой Латвии. В своем первом романе "Трудовое племя" писательница правдиво показала жизнь латышского крестьянства в 90-х годах прошлого столетия и в период революции 1905 года.
В 1947 году вышел в свет роман А. Саксе "В гору", удостоенный Сталинской премии. Роман посвящен борьбе народа за переустройство сельского хозяйства в Советской Латвии.
Сейчас писательница продолжает работу над романом "Искры в ночи".
А. Саксе - писатель разносторонних творческих интересов. Она успешно работает и в жанре рассказа, и в жанре романа, и в литературе для детей, выступает с литературно-критическими и публицистическими статьями, сатирическими произведениями.
В связи с пятидесятилетием со дня рождения, за заслуги в области художественной литературы А.О. Абзалон (Анна Саксе) Указом Президиума Верховного Совета СССР награждена орденом Трудового Красного Знамени.
МИНСК. (Наш корр.). Первые недели нового года у белорусских писателей прошли во встречах с читателями. Послушать рассказы участников Второго съезда собираются рабочие гомельских и брестских предприятий, воины Советской Армии, учителя Борисовского и Червенского районов, студенты высших учебных заведений.
Ныне белорусские писатели снова собираются в дорогу - на декаду белорусского искусства и литературы, которая состоится в Москве. Недавно президиум правления республиканского Союза писателей утвердил план ее проведения.
В Союзе писателей СССР состоятся обсуждения произведений белорусской литературы последних лет. Намечено обсудить романы Ф. Пестрака "Встретимся на баррикадах", И. Мележа "Минское направление", М. Последовича "Свет над Липском", рассказы Я. Брыля. А. Якимовича, А. Миронова и Е. Василенка, поэмы А. Кулешова "Только вперед" и А. Зарицкого "Повесть о золотом дне", сборники стихов М. Танка, К. Киреенки, Э. Огнецвет, Д. Ковалева, басни В. Корбана, пьесы А. Макаенка "Извините, пожалуйста!", К. Губаревича "Брестская крепость" и другие.
В Москве белорусские писатели встретятся с читателями во дворцах культуры и клубах, промышленных предприятиях, учебных заведениях и т.д.
На полторы тысячи километров от Урала до Енисея простираются лесные массивы Сибири. Они занимают огромную территорию - свыше ста миллионов гектаров. Охрана этих несметных богатств, в первую очередь от пожаров, возложена на лесную авиацию.
Вот что рассказал нашему корреспонденту о мужественном труде "лесных пожарных" начальник Западносибирской базы авиаохраны лесов В. Скворецкий:
- С ранней весны и до глубокой осени патрулируют над лесами Сибири самолеты. Опытные наблюдатели и парашютисты-пожарные быстро обнаруживают очаги огня и ликвидируют их. За последние годы авиационная охрана лесов стала более совершенной: наряду с легкими самолетами, в которых могли разместиться только летчик-наблюдатель и парашютист, появились многоместные самолеты. Они могут поднять целые десанты "лесных пожарных". Мы также применяем тяжелые машины, позволяющие тушить лесные пожары прямо с воздуха. Эти самолеты оборудованы так называемыми авиационными противопожарными опрыскивателями, с помощью которых вокруг очага пожара создается заградительная полоса. Многообещающих результатов ожидаем мы и от вертолета, который облегчит опасный труд пожарных.
Сейчас зима. Самолеты лесной охраны собрались на базах - началась подготовка к следующему лету, работа над совершенствованием методов защиты лесных богатств.
НОВОСИБИРСК. (Наш корр.).
В Центральном доме литераторов, в Москве, состоялось чествование уральской писательницы Евгении Федоровны Трутневой в связи с 70-летием со дня рождения.
Вечер открыл Л. Кассиль. Писательница С. Жислина охарактеризовала творчество поэтессы - автора многочисленных стихов для детей. Е. Трутневу тепло приветствовали представители писательской общественности, издательств, юные читатели.
Т. ВЕЛЕДНИЦКАЯ.
Легенда о севильском обольстителе доне Хуане де Тенорио, который не боялся ни бога, ни людей и, пользуясь высоким общественным положением, безнаказанно совершал преступления, родилась в Испании много столетий назад. Этот севильский развратник жил в XIV веке и, по преданию, погиб от каменной десницы статуи Командора.
Но вот мы перелистываем странички дневника нашего современника Ивана Овчаренко, который по случайному стечению обстоятельств является тезкой дон Жуана, и кажется нам: поднимается из преисподней испанский кабальеро. Вместо плаща на нем сверкающий погонами китель железнодорожника, в руках фотоаппарат, дающий возможность иллюстрировать дон-жуанский список пикантными фотографиями... Однако, помимо дон-жуанского списка у Ивана Овчаренко имеется еще и трудовой список. Имеется также жена Анна и четверо детей - лоно семьи, куда время от времени возвращается новосибирский дон Иван. По роду службы он часто ездит в командировки. По дороге, не только на больших станциях, но и на полустанках, он предлагает "руку и сердце", выдает себя то за печального вдовца, то за несчастную жертву, "связавшую судьбу с девушкой, оказавшейся врагом его жизни"...
Действительно, восемнадцать лет назад Овчаренко женился. Студентом III курса он приехал на летние каникулы к родителям. Они жили в селе Воеводском Алтайского края. В сельсовете работала молоденькая девушка, комсомолка Анна. Иван и Анна полюбили друг друга. Они поженились и уехали в Новосибирск. Иван учился, а Анна работала, помогала мужу встать на ноги.
После окончания института Иван Николаевич Овчаренко был назначен инженером на Дальний Восток. Казалось бы, все складывалось как нельзя лучше: позади - трудности студенческого быта, впереди - просторная дорога самостоятельного творчества, исканий, дерзаний. Но уже с первых шагов инженера Овчаренко его "дерзания и искания" были направлены не туда, куда следует... Он и не подумал навестить жену, когда она с грудным ребенком лежала в больнице. Все это время, около двух месяцев, он открыто жил с другой женщиной, обещая даже жениться на ней. Конечно, ни на ком жениться он не собирался, полагая, что вся прелесть любви - в частой перемене.
Никто не разоблачил лицемера, возомнившего, что можно произносить пышные речи о воспитании молодых строителей коммунизма и методично, с жестокостью самодура в течение многих лет калечить души своих детей, издеваться над их матерью, что можно хранить на своей груди билет члена КПСС и рядом - непотребные фотографии случайных приятельниц... Никто не интересовался моральным обликом Ивана Овчаренко, не заглянул в дремучий мир его "личной жизни".
Так шли годы. И вот Иван Овчаренко снова в Новосибирске, он получает назначение сначала на ст. Мереть, Томской железной дороги, потом на Новосибирскую нормативно-исследовательскую станцию. В 1948 году его направляют в Маслякинский район на должность директора Изыракской МТС. Здесь нашелся новый "предмет" - табельщица МТС. Жена не вынесла бесконечных издевательств и тяжко заболела. Как только жену увезли в больницу, Иван Николаевич, не стесняясь детей, привел табельщицу в дом. Он уже твердо решил возбудить дело о разводе с женой - она тяготила его.
Чуть ли не прямо из больницы Иван Овчаренко повез свою жену в районный центр, где должно было слушаться дело о разводе. Суд не состоялся, так как Анна, измученная, со следами недавних побоев на лице, только рыданиями отвечала на все вопросы. Тогда, бросив больную жену в Маслянино, Овчаренко на машине вернулся домой. Дети отправились разыскивать мать. Они заблудились - колхозники подобрали их в 15 километрах от дома. Наконец, состоялся суд - на этот раз прямо на месте, в селе Изырак. Зал был переполнен.
Рабочие МТС и колхозники с негодованием говорили об отношении Ивана Овчаренко к жене и детям, требовали сурового наказания. Овчаренко ничего не оставалось, как прикинуться кающимся грешником - ведь именно так поступали при подобных обстоятельствах все дон Жуаны на протяжении шести веков.
Как часто мы поддаемся на внешние проявления раскаяния, на холодные слезы и казенные признания ошибок, которые иными лицемерами выдаются за самокритику, как доверчиво протягиваем иной раз руку людям глубоко беспринципным!
Так случилось с инструктором Новосибирского обкома КПСС тов. Шевченко и секретарем районного комитета партии тов. Бушлановым, которые прибыли в Изырак по сигналам рабочих МТС и колхозников. Они поверили Ивану Овчаренко, не дав себе труда заглянуть в его душу, где давно уже не осталось ничего святого...
Овчаренко счел благоразумным покинуть Изырак. Без особых усилий он получил перевод на должность директора Чулымской МТС.
Может быть, после Изырака он взялся за ум? Нет, он был попрежнему наглым и самонадеянным. Что же касается круга интересов Ивана Николаевича, то здесь прежде всего следовало бы назвать настольную его книгу "Хороший тон", издания 1894 года, законспектированную директором МТС от корки до корки, а также "Сонник", в который Овчаренко заглядывал каждое утро.
На следующий день после того, как ему приснилась змея, появился приказ Министерства сельского хозяйства: директора Чулымской МТС за развал работы от занимаемой должности отстранить. А вот накануне встречи с начальником Нормативно-исследовательской станции, откуда в свое время Овчаренко был отозван для работы в МТС, он снов не видел, во всяком случае, то, что произошло наяву, ему и не снилось.
- Знаем, знаем... - выражала покровительственная улыбка начальника станции.
- А про характеристику областного управления сельского хозяйства знаете? - чуть было не спросил Овчаренко и стыдливо потупил очи. В этой характеристике, между прочим, было сказано: "Направляя на работу в село специалиста с высшим образованием, возлагали на него большие надежды, но он их не оправдал".
- И характеристику видели... Так сказать, изучили, - прочитал Овчаренко в веселых глазах начальника. - Знаем... и, тем не менее, облекаем доверием.
Без лишних слов начальник станции поздравил Овчаренко с назначением на должность старшего инженера.
"Ну, теперь я еще поживу!" - объявил Овчаренко жене и детям. Они молчали. Овчаренко-отец полулежал в кресле, он отдыхал. Двое младших детей специальной щеткой осторожно чесали ему голову; старший сын играл на баяне грустную мелодию. Изредка в тишине слышалась команда отца: "Чеши тише! А ты играй медленнее!". Он засыпал.
"Я еще поживу", - вспоминала Анна, когда, выезжая в командировку, старший инженер задерживался вдвое и втрое дольше положенного срока.
Командировка на ст. Дёма, где Овчаренко вместо месяца провел четыре, была последней каплей, переполнившей чашу терпения. Копии писем и телеграмм, требовавших немедленного возвращения Овчаренко на место работы, толстой стопкой лежали на столе начальника станции, и он готовился принять в отношении Овчаренко "самые решительные меры"... Хорошо, Иван Николаевич сам добился перевода не другую работу.
Облегченно вздохнул начальник станции тов. Рублев, с легким сердцем отпустил И. Овчаренко секретарь Кагановичского райкома КПСС тов. Мельников. Он знал, что в Новосибирске у Овчаренко остались жена и четверо детей, но... "теперь этим будут заниматься другие". Овчаренко выехал в Башкирию. Он недолго пробыл в Черниковске, а оттуда успел уже перекочевать в Стерлитамак. Он попрежнему бодр и весел, попрежнему посещает танцевальные площадки, заводит любовные интриги. Попрежнему увлекается фотографией, дарит карточки, где он снят в форме майора, попрежнему слывет "женихом на все руки" и пишет "кровью своего пылающего сердца" любовные письма.
"...В ближайшее время я должен выехать в В. или С. Когда я там устроюсь, приеду за тобой, там ты будешь украшать меня - руководителя и гордиться своим положением... а пока, судя по твоему отношению ко мне, ты будешь иметь полное оперение, достойное начальника строительства..." - читаем мы в письме к женщине, с которой он познакомился в доме отдыха. В стиле любимой книги Овчаренко "Хороший тон" выдержаны и другие послания.
"И только возгордившись чем-нибудь несвойственным твоей душе, ты можешь вонзить нож в мое открытое сердце и я упаду с улыбкой на устах и над прахом моим будет надпись: "Наконец и я счастлив", - пишет Овчаренко молоденькой девушке, уговаривая ее "не куражиться и не ломаться".
И тут же уже совсем другими словами, не предусмотренными "Хорошим тоном", пишет свояченице, которая обратилась к нему с просьбой выслать семье, наконец, хоть немного денег: "Писем мне не шлите, веду распутную жизнь".
Так до сего дня благоденствует и процветает Иван Овчаренко, заботливо оберегаемый теми, кто по своему служебному и общественному положению должны были уже давно разоблачить лицемера и развратника. Это их душевная леность и поистине каменное равнодушие помогли взрасти и развернуться Овчаренко.
Разве не потворствовали ему товарищи Бушланов и Шевченко, когда в Изыраке уберегли его от ответственности? И разве не были соучастниками Овчаренко, хотели они этого или нет, руководители Новосибирской нормативно-исследовательской станции, где он проработал в общей сложности около восьми лет?! Уж они-то хорошо знали, что представляет собой их старший инженер на производстве и в личной жизни, и все-таки терпели его в своей среде. Кто дал им право с барским чистоплюйством отмахиваться от грязных дел Овчаренко, устанавливая границы между его личной и общественной жизнью?
Под таким заголовком 30 октября 1954 года в "Литературной газете" была опубликована статья М. Панича, в которой подвергалась критике деятельность сектора семейного воспитания Института теории и истории педагогики Академии педагогических наук. Как сообщает редакции директор института тов. Б. Есипов, критика эта признана справедливой, она, по существу, относится ко всей деятельности института в целом.
"Статья указывает на наличие ряда существенных недостатков в деятельности сектора, - пишет тов. Б. Есипов, - и содержит ценные предложения по улучшению работы института по вопросам воспитания в семье. Прежде всего следует признать, что количество печатных работ, подготовленных сектором воспитания в семье, еще очень невелико". Тов. Есипов приводит названия работ, которые готовятся к печати, и на основании того, что в 1953 году институтом были опубликованы две брошюры и сборник "Работа школы с родителями учащихся", а в ноябре 1954 года - сборник "Беседы с родителями о воспитании детей", делает вывод, что работу сектора все же нельзя признать совершенно бесплодной. Однако понятно, что эти 4 работы ни в какой мере не могут удовлетворить справедливых требований, которые предъявляют педагоги и родители к Академии педагогических наук и ее институтам. Далее директор Института теории и истории педагогики, полемизируя с отдельными положениями статьи, признает, что связь сектора воспитания в семье с учителями недостаточна, актив малочислен, и поддерживает предложение автора статьи об организации научно-практической конференции по вопросам воспитания в семье.
"В результате обсуждения статьи дирекция и общественные организации института, - пишет тов. Б. Есипов. - наметили провести следующее: организовать подготовку научно-практической конференции по вопросам воспитания в семье. Включить в план работы сектора разработку вопросов воспитания в семье в условиях сельской местности. В течение двух-трех лет подготовить пособие для родителей, в котором освещались бы основные вопросы воспитания детей разных возрастов. Это пособие должно содержать в себе обобщение имеющегося положительного опыта. Принять меры к организационному укреплению сектора воспитания в семье, к повышению научного уровня его работы".
|
|
| ||||||||||||