Я оглядываюсь назад. Белые, холодные вершины Эльбруса окутаны прозрачным туманом. Они курятся маленькими дымчатыми столбиками и это очень красиво. Они похожи на сахарные головы. Отсюда, с Кругозора, кажется, будто по ним гуляет легонький ветерок.
        Но я не верю тебе, Эльбрус. Я знаю, что там свирепствует сейчас жестокая буря и ледяной ветер с бешеной скоростью несет вниз облака снега и камней.
        В такую страшную бурю мы штурмовали Эльбрус. Это было не легко. Нас шло 200 человек, мы пробирались через снега, мы переходили трещины, мы карабкались по скалам, мы брели по колено в воде, нас палило солнце и немилосердно жег мороз, нас мучила горная болезнь, но мы упорно шагали вперед.
        Мы вышли из лагеря в Терсколе 17 июля. По обеим сторонам дороги стояли высокие стройные сосны, прекрасная свежесть придавала нам силы.
        Мы шли — и впереди маняще сверкал на солнце двуглавый Эльбрус.
        Первые трудности начинались у подножья великана. Предстояло подняться на Кругозор, на высоту 3200 метров. Несмотря на то, что проводник Саид вел нас по лучшему пути, многие сразу почувствовали усталость. Тяжелые рюкзаки оттягивали плечи, мы еще не умели как следует держать в руках альпеншток, а угол подъема местами доходил до 35—40 градусов. Тов. Рожновский, один из опытнейших альпинистов Союза, предупредил нас, что подъем на Кругозор — сложная задача.
        Уже через полчаса после начала восхождения многие захотели пить. В лагере нам сказали: чем больше будешь пить, тем больше устанешь. Решили сдерживаться, но все-таки на первом же привале некоторые побежали к ручью. После они на собственном опыте испытали, что значит нарушить питьевой режим.
        Когда поднимались на Кругозор, привалы делали через каждые 30—40 минут. Неопытные, неумелые, молодые, мы быстро израсходовали бы силы, если бы не проводник Саид Хаджиев. Вел он нас медленно и мы были глубоко ему благодарны. Пришли на Кругозор — и сразу повалились спать. На завтра колонна двинулась к "Приюту". Вступили на трудные морены, а через 200 метров начались глубокие снега. Трудно верилось, что внизу зеленеют леса, зреют плоды. Здесь зима, ни одного клочка зелени, ветер и мороз, мороз и ветер. Солнце жгло во много раз сильнее чем внизу, но холод сковывал ноги, а ветер пронизывал насквозь. Мы мерзли и обливались потом, лица наши обжигало солнце.
        Путь до "Приюта одиннадцати" был не легким. Примерно через километр нам встретились вечные льды, здесь даже специальные альпийские ботинки срывались, некоторые из нас падали.
        К полудню стало жарко. Лед начал таять, ноги хлюпали в холодной воде, альпенштоки глубоко погружались в снег, идти было гораздо труднее.
        Придя на "Приют одиннадцати", мы были уверены: завтра вершина будет взята. Но погода изменила нам. Над Эльбрусом разыгралась буря, какой зимовщики не помнили уже многие годы. Выход отложили на сутки, и снова нам не повезло. Сорок лет над Эльбрусом не шел дождь, а вот пошел именно тогда, когда мы собрались штурмовать вершину. Под дождем многие из нас провели ночь в спальных мешках, в палатках.
        Только на следующую ночь мы двинулись вперед. За "Приютом одиннадцати" начался крутой, ледяной подъем. Стена льда поднималась высоко вверх. Ледорубы были не у всех, а кошки плохо помогали. Привалы пришлось делать чаще чем предполагалось.
        Но с нами во главе колонны шел т. Калмыков. Он двигался в ногу с опытными альпинистами, он лично подбадривал отстающих, он вносил в семью альпинистов бодрость и волю к победе. Мы удивлялись его выносливости. Первый раз он шел на Эльбрус и шел лучше нас всех. Мы смотрели на любимого Бетала и сердца наши загорались огромной гордостью за нашу партию.
        На Эльбрус нас вела партия. Если бы мы не знали, не чувствовали этого на каждом шагу, трудно сказать, каков был бы исход альпиниады. Но мы видели, что лучшие люди партии шли впереди нас и это придавало нам силы.
        У "Приюта Пастухова" (высота 4200 метров) трудности похода усилились. Мы впервые встретили такой лед, впервые шли по такому снегу. 14 часов длился этот путь.
        Когда мы подходили к седловине, силы наши были уже на исходе. Пришлось сделать большую остановку. Отдохнули и пошли дальше. Здесь нас встретил снежный буран. Ветер валил с ног. Мерзли руки. Лицо покрылось льдом. Появились признаки горной болезни. Героически работали наши врачи — они сделали все, чтобы прекратить приступы горной болезни.
        У самой вершины мы шли, позабыв усталость, счастливые преодолением трудностей. И первое слово, которое вырвалось из всех уст, когда мы вступили на высочайшую точку Европы, было — Сталин.
        Так мы взошли на вершину Эльбруса.

        Дальше: Штурм седого великана.

---